— Я вспоминаю, что он стал легендой, убив несколько полицейских во время восстания Риэла.
— Если точно, то тринадцать.
— Должно быть, Рубек был очень сильным человеком.
— Вовсе нет, — ответил Маккомб. — Он был тщедушного телосложения и довольно больным. Доктор, осматривавший его перед казнью, утверждал, что Рубек умирал от чахотки, сейчас мы называем это заболевание туберкулезом.
— Разве возможно, чтобы такой слабый человек мог справиться с мужчинами, обученными рукопашному бою? — спросил Вийон.
— У Рубека была удавка, сделанная из сыромятной кожи, чуть толще проволоки. Страшное оружие, которое наполовину перерезало горло жертвы. Он нападал неожиданно, обычно во сне. Вы заслужили высокую репутацию в кругах бодибилдинга, господин Вийон, но осмелюсь сказать, что даже ваша жена может задушить вас с помощью удавки Рубека ночью в постели.
— Вы говорите так, будто удавка существует до сих пор.
— Она существует, — сказал Маккомб. — Она выставлена на всеобщее обозрение в криминальном отделе музея Королевской конной полиции, если желаете посмотреть на нее. Как и некоторые другие серийные убийцы, которые ухаживали за любимым орудием убийства, Рубек холил и лелеял свою удавку. Ручные деревянные захваты, которые прикреплены к узкой кожаной полоске, искусно вырезаны в форме волка. Это действительно образец мастерского исполнения.
— Возможно, я взгляну на нее, как только мне позволит график, — с энтузиазмом сказал Вийон.
На мгновение он задумался, пытаясь осмыслить инструкции, которые Даниэла получила от Сарве в больнице. Серия зашифрованных загадок. Вийон продолжил обсуждение с другой точки зрения.
— Если вам пришлось бы описывать дело Рубека, как бы вы изложили его в одном предложении?
— Не понял, что вы хотите, — сказал Маккомб.
— Хорошо, скажем по-другому. Кем был Макс Рубек?
Несколько мгновений стояла полная тишина. Вийон почти слышал, как тяжело вращаются шарики в голове Маккомба. Наконец полицейский сказал.
— Думаю, вы можете назвать его маньяком-убийцей, чей любимый прием — удушение.
Вийон весь напрягся, затем расслабился.
— Спасибо, начальник-суперинтендант.
— Что-нибудь еще…
— Нет, вы сделали мне одолжение, я благодарен вам.
Вийон медленно положил телефонную трубку. Уставился в пространство, представляя себе, как больной человек затягивает удавку. Застывшее выражение непонимания на лице жертвы. Последний взгляд перед тем, как выкатившиеся глаза перестают видеть.
Бредни Сарве, выслушанные Даниэлой, внезапно начали обретать смысл.
