Он удивился, когда ее губы растянулись в улыбке.
— Шарль с тростью, — сказала она циничным тоном. — Боже, это бесценно.
— Прошу прощения, мадам?
«Прихрамывание будет стоить двадцати тысяч голосов», — вот ответ, который возник у нее в голове, но с легкостью хамелеона она изобразила выражение озабоченной жены.
— Я могу его увидеть?
Эрикссон кивнул и провел ее к двери в конце коридора.
— Еще не кончилось действие обезболивающих препаратов, введенных во время операции, поэтому у него может быть не совсем ясная речь. В дополнение к этому он может ощущать боль, прошу вас по возможности сократить свой визит. Служащие на этаже приготовили для вас соседнюю палату, если вы пожелаете быть рядом с ним во время его выздоровления.
Даниэла отрицательно покачала головой.
— Советники моего мужа полагают, что мне лучше находиться в официальной резиденции, где я могу оказывать содействие в выполнении обязанностей от его имени.
— Понимаю.
Он открыл дверь и отступил в сторону. Возле постели стояли врачи, медсестры и полицейский крайне свирепого вида. При ее появлении все отошли.
Запах антисептиков и вид незабинтованных красных рук Сарве вызывали тошноту. В течение минуты она колебалась. Он узнал ее через полуоткрытые глаза, губы искривились в попытке изобразить улыбку.
— Даниэла, — произнес он слегка дрожащим голосом. — Прости, что не могу обнять тебя.
Впервые жена увидела Сарве беззащитным, без брони его гордости. Она никогда раньше не считала его уязвимым и не могла связать переломанное, неподвижное тело на кровати с тщеславным человеком, с которым прожила десять лет. Восковое лицо, искаженное болью, не было тем лицом, которое знала Даниэла. Словно она смотрела на незнакомца.
Неуверенно она подошла к кровати и нежно поцеловала его в обе щеки. Затем убрала спутанные седые волосы у него со лба, не зная, что сказать.
— Твой день рождения, — произнес он, нарушая молчание. — Я пропустил твой день рождения.
Она смущенно взглянула на него.
— Мой день рождения через несколько месяцев, дорогой.
— Я хотел сказать, что не купил подарок.
Она повернулась к доктору.
— В том, что он говорит, нет никакого смысла.
Эрикссон отрицательно покачал головой.
— Действие анестезии.
— Слава Богу, что пострадал я, а не ты, — глухо произнес Сарве. — Моя вина.
— Нет, нет, ты ни в чем не виноват, — спокойно ответила Даниэла.
— Дорога обледенела, снег запорошил ветровое стекло, я ничего не видел. Слишком резко пошел на поворот и нажал на тормоза. Ошибка. Потерял управление…
