Мужчины переглянулись, подавив вполне обоснованное желание дружно заржать во все горло, слишком уж жалким был вид очаровательного обжоры и большим их собственное облегчение. Несмотря на эгоизм и легкомыслие, Фаль не мог не нравиться. Его открытость и наивная чистота даже в худших чертах характера против воли вызывали симпатию и завоевывали сердца. Никто не рассердился на обаятельного малыша за раннюю побудку и поднятую панику.
Я усадила утешенного сильфа на плечо (для полного успокоения он продолжал цепляться за футболку, назначенную на роль ночной рубашки) и сладко зевнула:
– Ложиться досыпать, наверное, уже бесполезно. Будем вставать! Раньше тронемся в путь-дорогу дальнюю. Люблю бродяжничать и терпеть не могу зимы. Патологическая жажда новых впечатлений требует утоления. Может, у меня в роду тоже были балаганщики или перелетные птицы?
– Ты хоть выспалась? – озаботился Лакс, вылезая вслед за мной на свежий воздух, где уже или еще (вот ведь неугомонный народ лунатиков!) бродили балаганщики. То ли не ложились вовсе, то ли уже успели подняться. Кое-кто завтракал, как и наш знакомый дядюшка Каро, вместе с труппой сидевший у костерка рядом со своими фургонами и прихлебывавший из кружки горячий травяной настой. Дэлькор лежал рядом, но, завидев меня, моментально вскочил, чтобы получить свою порцию утренней ласки.
– Наверное. Во всяком случае, спалось просто замечательно. Молодцы балаганщики со своим праздником. Мужик под гитару так пел, лучше всякой колыбельной укачивало, не голос, а сказка, – ежась от утренней прохлады, задумчиво разбирая спутавшиеся за ночь волосы и поглаживая гриву Дэлькора, признала я, по горькому опыту понимавшая: чужое веселье по ночам приносит одни неприятности.
Пьяные вопли под окнами, звон битого стекла, рев сигнализации, ругань, топот и гогот могут прийтись по вкусу разве что мазохисту суперизвращенного толка. Самое обидное, ничего с этим гадством не поделаешь. Ругаться бесполезно, разойдутся пуще прежнего «назло врагам», милицию вызывать тоже без толку, если даже стражи порядка соблаговолят приехать, то часика через три-четыре, когда либо компания закончит гудеж, либо сама уснешь как убитая, невзирая на шум. Единственный по-настоящему действенный выход, практикуемый в свободное время, – присоединиться к общему веселью, но если поутру на занятия надо, фишка не сработает. Иногда озверевшая я мечтала еще об одном способе борьбы с нарушителями покоя – пулемете с бесконечными патронами. Но, увы, такие фантазии реализовать было невозможно.
