– Звали, Михаил Федорович? – спросил он.
– Хаванагила? – на всякий случай решил уточнить я.
– Чего спрашиваете, раз сами знаете, – ответила морда.
– А чего ты в таком виде?
– А куда деваться? На фронт в человеческом виде меня не взяли по старости лет. «Куда тебе на фронт, старый мерин, – сказал какой-то штабс-капитан в военкомате и пробормотал про себя: – Молодые от армии косят, а старые козлы так и прут». Вот я и пошел. В таком виде. Слово стало плотью. И вот дошел до вас. А Лолита ваша находится в госпитале под Ревелем в качестве милосердной сестры и... – он прислушался и удовлетворенно кивнул головой, – и в данный момент ее держит за грудь рядовой Виктор Осмоловский... Он улыбается, а она плачет...
– Как?!
– Тихо, – сказала лошадиная бородатая и рогатая морда, к чему-то прислушиваясь за пределами палатки, а потом невесть каким образом перекрестилась.
Да через гору,
Гору каменную
Орлы воду носят,
Орлы воду носят.
Да молоденький,
Да новобранец
Уж три года служит,
Уж три года служит.
Да служил службу,
Да служил военную,
И стал померати,
И стал померати.
Да перед смертью,
Да перед тяжкою
Стал дивчину звати.
Ой, дивчина моя,
Подойди до меня,
Подойди до меня,
Как ридная мати.
Да скажи мне,
Как тебя звати?
– Преставился... Раб Божий Виктор... Рядовой Осмоловский... А то, что он ее за грудь держит, это, Михаил Федорович, он в агонии. Рукой ее за грудь схватил. Той, что осталась. Другой нет. И полутора ног тоже нет. Он вашу Лолиту за Раечку принял. Туманову.
– За кого принял?!
– За невесту свою, Раечку Туманову. Из города Сумы.
– Господи, так ведь мою операционную сестру Раечкой Тумановой зовут... Из города Сумы.
– Вот ведь какие совпадения бывают. Чистая литература... Чего теперь делать для разрешения сюжета будете? – спросил Хаванагила, скручивая козью ножку. (А какую еще?)
В палатку вошла моя операционная сестра Раечка Туманова из города Сумы. В возрасте между сорока и пятьюдесятью годами. С ней вошел солдат такого же возраста в шинели старше своего возраста.
– Вот, Михаил Федорович, это муж мой, Туманов Сергей Афанасьевич. Прислали к нам после излечения милосердным братом. Познакомьтесь, пожалуйста.
Я вскочил с табуретки, обнял их горячо. (Не та Раечка была невестой преставившегося раба Божьего Осмоловского, не та была Тумановой. Разве что город Сумы был тем же.) А Хаванагила извлек из козлиной бороды бутылку «Вина хлебного» сорокаградусного, и мы выпили. А когда я проснулся, за палаткой был февраль 17-го года.
