Пожалуй, потрясение он испытал только в самом первом бою, когда обнаружил, что пуля, попавшая в живого человека, издает такой же звук, как и при попадании в землю. А потом — привык. Даже к тому, что после боя отдыхали, сидя на трупах, а не на земле, все-таки теплее. Любой интеллигент-гуманитарий в очках закатил бы глаза под очками и долго вопил бы о цинизме и бессердечии. Что они понимают в настоящей жизни, гуманисты чертовы?!
Память снова подсунула ему давний эпизод: находясь в одной из командировок в российской глубинке, на маленьком таежном аэродроме, он против своей воли включился в странную игру. Самолет задерживался, и пожилая женщина-кассир, как выяснилось, местный хиромант, стала по линиям руки предсказывать судьбу офицерам его группы. Молодые, здоровые, самоуверенные — элита государственной безопасности, они откровенно хохотали, беззастенчиво комментируя услышанное. Считали, что хорошие манеры здесь ни к чему, да к тому же они выдавали себя за охотников. В этом, кстати, была доля правды: действительно, офицеры обеспечивали безопасность одного из партийных лидеров, уж очень любившего ударить картечью по головам братьев наших меньших. Особенно тогда, когда сам себя чувствовал комфортно за спиной — в прямом и переносном смысле — охранников.
Сегодня стыдно вспоминать, но и он протянул ладонь кассирше. Уж очень медленно шло время! Протянул и наигранно шутливо спросил:
— Ну, а меня что ждет? Дальняя дорога, казенный дом, червовая дама? Вообще-то я блондинок люблю. А может быть, просто не стоит лететь этим рейсом, а дождаться следующего или вообще не искушать судьбу и добраться до ближайшей железнодорожной станции?
Женщина шутливого тона не поддержала. До сих пор помнятся её печальные, умные, строгие, чуть-чуть сочувствующие серые глаза и негромкий голос:
— Знаете, вам и вашим ребятам — ведь вы, как я поняла, старший в этой группе, — бояться нечего. Пока вы с ними, с самолетом ничего не случится. И с вами тоже…
А потом как обухом по голове:
— Знаете, а вам ведь нужно поменять профессию: не убивать, а охранять.
И чуть заметная насмешка в серых глазах. У него аж мурашки по спине побежали, а в маленьком зале повисла мертвая тишина. Веселье как-то само по себе затихло, ребята бесшумно разбрелись по своим местам, причем каждый стал усиленно вспоминать, что ему-то лично нагадали. Обсуждая потом в самолете этот феномен, решили — спасительный вариант! — что кто-то проболтался об их настоящей профессии.
