3 или 4 января (не знаю, забыл дни, потерял счет. Не все ли равно?) Умираем от жары, ходим полуголые. В судорогах и без сознания вытаскивают наверх бедных кочегаров и машинистов. Мимо машинного люка пройти страшно: так жжет, пышет жаром. Что же творится в самих кочегарках! Попробовал я спуститься туда, полюбопытствовал, какое там! - едва ноги уволок.
У нас опять горе: нет пресной воды. Уже два котла за недостатком ее выведены. Мы на середине Красного моря. Вторые сутки сигналим, умоляем "Олега" сжалиться и дать нам воды. Куда она исчезает - неизвестно. Запаса должно хватать на шесть дней, а мы вот уже на третьи сутки караул кричим. Старший механик ходит мрачнее тучи. Наконец над нами сжалились и устроили остановку в море; стоим, конечно, не на якоре - глубина здесь ни много ни мало - 400 сажень.
Мы подошли к "Днепру", спустили "шестерку", приняли с "Днепра" шланг, несколько раз обрывали его, наконец, завели и теперь сосём, жадно сосём пресную воду сквозь узенькое горлышко шланга. Нам надо 180 тонн, а принимаем мы в час всего пятнадцать. А с "Олега" то и дело семафорят: "Скоро ли, да скоро ли?" Горе нам горькое. Что это за судно - наш крейсер. Вечные поломки, вечная обуза для всех.
Взошла полная луна и застала нас за этим занятием - качанием воды. Сквозь шланги местами сочится струйками вода; команда жадно подбирает ее, подставляет кто кружечку, кто пригоршню. Один подставил ведерко под сирену: оттуда (благодаря неисправности) нет, нет и вырвется с паром струя кипятку догадливый матрос уже полведра себе набрал.
А я хожу по лазарету, завязываю краны и бранюсь: "Санитары, не сметь трогать пресной воды, руки мыть соленой водой!" - вот до чего дело дошло!
А из воды, освещенные луной, на нас умильно глядят, любуются тупые акульи морды: ждут, не дождутся, скоро ли, мол, к нам, голубчики, пожалуете?
Эх, горе-воители! Ну, куда нам воевать-то! А еще с "Новиком" тягаться вздумали. "Новик" за границей, ведь, строился.
7 декабря. Подходим к Джибути. Совсем истомил нас зной. Вчера раздробило четыре пальца одному матросу: один пришлось отнять, три надеюсь сохранить. Работать в этакую жару невозможно. Операция благодаря качке вышла мучительной, хотя и производилась под кокаиновой анестезией.
Глава XXI.
Джибути
12 января. Сегодня я долго бродил по всему судну, отыскивая уголок, где можно было бы заняться писанием. В каютах и кают-компании невыносимо жарко. Командир предложил свою каюту, но и у него не лучше, несмотря на электрический вентилятор. Отправился на верхнюю палубу, где на юте под тентом мы целыми сутками теперь живем: работаем, обедаем, спим. У нас сейчас вторые сутки днем и ночью продолжается погрузка угля. Кругом бегают и галдят грузчики угля - сомалийцы с их однообразными криками: "Эго - эга! эго эга!" В Джибути я первый раз. На низменном плоском полуострове расположен небольшой городок. Равнина тянется довольно далеко и окаймляется высокими горами. Рейд огромный, достаточно защищенный от ветров. Вход в него довольно затруднителен. Вправо невдалеке находится огромная, покрытая коралловыми рифами, банка, которая в отлив с часу до трех совершенно обнажается.
