За историю христианства было ещё множество попыток логически обосновать и этически объяснить существование зла. Одни, в том числе Лейбниц, утверждали, что "зло способствовало совершенству вселенной, не в смысле совершенства добра, а в смысле всесторонней насыщенности. Без зла она не была бы совершенной, почему Господь и допустил его, ибо сам был совершенен". Однако логично заключить, что и сам Господь Бог в таком случае должен быть совершенен всесторонне, то есть, иметь в себе и злое начало. Августин полагал, что функция зла - оттенять добро, ибо при сравнении со злом оно делается лучше. Ему возражал Фома Аквинский, говоря, что опасно думать, будто Господу угодно, чтобы вершилось зло. Господу это не угодно, также, как не угодно, чтобы зло не вершилось. "Отрешаясь от желания или нежелания, он дозволяет ему существовать, а это, в свою очередь, способствует совершенству".
К такой невнятной и уклончивой формулировке "попустительства" сводятся, в сущности, все вышеперечисленные попытки христианской теодицеи. Ответственность Бога за зло, никак не снимаемую этой формулировкой, христианство пытается смягчить свойством Господа "Своим Промыслом обращать зло в добро". Уместно вспомнить гётевского Мефистофиля, который говорит: "Я - часть той Силы, Что вечно делает добро, желая зла". Томас Манн замечательным образом подверг сомнению и эту идею: "Истинное оправдание Бога перед лицом мирского несовершенства состоит в его способности из зла породить добро. И наоборот, из добра проистекает немало зла. Чтобы этому воспротивится, Господь не должен был бы допустить существование этого мира, что противоречило бы его сущности творца". Так, чем бы ни было зло, каков бы ни был его источник, как его ни объясняй, оно существует с дозволения и ведома христианского Бога. Он о нём знал изначально, Он его допустил и Он позволяет ему терзать этот мир. Ведь ничего ни в этом, ни в ином мире не случается без Божьей воли на то. Неизбежность зла в самом деле можно объяснить свободой человека, но это не снимает с Бога ответственности за зло. Он предузнал о нём и, зная, сотворил того, кто стал олицетворением зла. Нельзя не признавать несообразность попыток христианских теологов снять с Бога ответственность за мировое зло. Совсем другой вопрос, считать ли, что эта жизнь, точнее, идея вечной жизни и дарованной Богом свободы стоили того, чтобы создавать этот мир со всем его злом.
Нельзя не понимать, что безответственность Бога за зло противоречит как трезвому взгляду на вещи, констатирующему реальное существование и реальную силу зла, так и христианской идее всемогущества Бога. Но и не в этом дело. Главное то, что своими неубедительными попытками снять с Бога ответственность за зло, христианские теологи, наоборот, дискредитируют своего Бога. Сами того не понимая, они утверждают, что Бог, творя этот мир и ангелов, не знал, чем всё это обернётся. Отсюда происходят и все недоразумения и противоречия, с которыми сталкивается всякий христианин. Рано или поздно его одолевает вполне естественное непонимание того, почему на него, человека, без его ведома и спроса взвалено столь непосильное для него бремя несчастий и ответственности, бремя страданий и выбора? Ради свободы и любви? Но он об этом не просил. Согласно христианской теологии, Бог создал людей от избытка любви и ради радости любви. Но человека никто не спрашивал о том, желает ли он этого и готов ли заплатить за божественную свободу и любовь такую цену. Выходит, что эта жизнь и её главные святыни навязаны ему, и он просто вынужден за них бороться и страдать, сам выбор между истиной и злом навязан человеку.
