Ужасающее духовное обнищание, душевное опустошение, оскудение культуры и обмирщение религии во всякой нации - всё это последствия жалких и искусственных попыток устроить социальную жизнь, гражданское или правовое общество, без учёта духовного мира и того архаико-мифологического фундамента, который непременно лежит в основании всякой естественной общности людей, лежит потому, что положен изначально, свыше. Такие попытки в библейской традиции уподоблены постройке дома на песке: "и пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое".
И для Пифагора апофеоз человека заключался не в виде погружения в состояние бессознательности, а в виде творческой деятельности в божественном сознании, а божественное сознание, как мы помним, относится к нуминозной силе, давшей начало народу.
Таким образом, всякая нация, являясь идеей, мыслью Бога, есть объективная целостность, со своим организмом, душой, памятью и духом, со своей плотью и кровью. Как всякая целостная сущность, нация является соединением материи и формы, где последняя - это божественный замысел, мысль, которая, разворачиваясь во времени, представляет собой судьбу нации, её историческую роль, но историческую не в мирском понимании, а во вселенском, космическом масштабе, мифическую роль, земное свершение некогда, у истоков времён, заключённого между Богом и определённым народом священного союза. Вся мифология, фольклор, традиции и обряды, весь коллективный мистический опыт нации, выраженный в её преданиях, верованиях, сказках - свидетельства этого союза, его закрепление и утверждение во времени. Каноны мышления и моральные устои, формы эмоциональных реакций и стереотипы поведения, господствующие в каждой нации, - следствия заключённого с Богом союза и установленных этим союзом законов. Не вступая в область теологической казуистики, даже вовсе не затрагивая вопросы божественной сущности, а оставляя эту прерогативу на долю богословия, сами же оставаясь в строгих рамках эмпирики и рассудка, даже и тогда мы не сможем отрицать связь человека с Богом. Даже самые закоснелые материалисты должны признать существование этой связи, по крайней мере, в качестве психического феномена. В этом смысле, как явление психики, феномен душевной жизни, эта связь неоспорима. И уже только в этом качестве она имеет мощнейшую, поистине нуминозную силу, определяя и формируя культуру и историю человечества, мышление, поведение и представления каждого отдельного человека, вне зависимости от того, религиозен он или нет. Мощь и влияние её тем сильнее, что она находится в бессознательной глубине, в самой природе человеческого. Её нуминозная сила прежде всего заключается в повелительном, побудительном, зачаровывающем влиянии; она заставляет прислушиваться к себе и следовать её голосу, голосу глубин психики и вершин духа, голосу предков, совести и сердца. Поэтому совершенно безотносительно метафизических вопросов существования Бога, на научном, эмпирическом уровне божественный мир, его законы, образы и сюжеты не просто реальны, они определяют судьбу человеческой души, связанной с этим миром нерасторжимыми узами, хочет она этого или нет, осознаёт ли эту связь и это влияние, или о нём не ведает.
