Наивысшую форму, наиболее яркий пример не просто благоговейного отношения к слову, а мистически-религиозного отношения к нему как к онтологическому и демиургическому источнику жизни и как к символу духовного бытия, духовной силы, являет, безусловно, христианство. Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Так начинается Евангелие от Иоанна. Так, согласно христианской герменевтике, начинается жизнь. Так начиналось всё. Слово было вначале у Бога. Всё через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь. Эти простые апостольские слова лучше любой витиеватой поэзии или наукообразного определения выражают священный смысл языка, сакральную, онтологическую, космогоническую и магическую природу Слова. Последняя, то есть магия слова, заключена, прежде всего, в сущности слова как связующего канала между Богом и человеком, связующего звена между миром духовным и земным.
При этом любопытно, что священность языка как средства общения между человеком и Богом относится именно к содержательному, смысловому плану слова, а не к его форме и звучанию. Язык как форма откровения, а не выражения, богооткровенная природа языка - вот его главное свойство, которое в религиозной традиции представлено в мотиве косноязычия или безграмотности пророков. Так, по библейскому приданию, Моисей был косноязычен. По учению ислама - религии книги, первое слово, которым небесный ангел предварил откровение Божие пророку Мухаммаду, было "читай", хотя сам пророк при этом не был обучен грамоте и запоминал откровение на слух.
Сравнение мироздания и бытия с вечно пишущейся книгой, столь популярное в мистической традиции, также происходит из идеи онтологической сущности языка - не только слов, но и буквенных знаков. Есть сведения о том, что древним ясновидцам в мистическом экстазе открывалась шарообразная зала с огромной круглой книгой, корешок которой проходит по стенам. Эта сферическая книга есть Бог. Как писал один французский мистик, "мы - строки, или слова, или буквы магической книги, и эта вечно пишущаяся книга - единственное, что есть в мире, вернее, она и есть мир".
Древнейшие тексты на символическом языке мифов повествуют о тайне возникновения языка как о сотворении мира. И это повествование полностью соответствует представлениям психологии о структуре человеческой души, о психологической архитектонике человека, о бессознательных и сознательных сферах человеческого существа. В основе языка положены некие первичные, Богом данные образы, соответствующие архетипическим прообразам бессознательного. В этом смысле язык - это свыше установленная данность, открывшаяся человеку, как и любое другое проявление духовной реальности, в откровении, непосредственно от Бога. Священные слова своими корнями уходят в духовный мир, к первообразам. И из этой священной корневой системы произрастает всё остальное языковое древо. Дальнейший процесс развития языка происходит по воле человека, но, как и всё вообще, не без участия богов. Всё равно акт называния, наделения вещи именем имел и имеет священное, судьбоносное, мистическое значение. Этот священный смысл выражен в древней формуле: "назвать значит познать". Название, имя вещи несёт в себе её духовное содержание, её судьбу. Поэтому создателями слов, согласно древним учениям, всегда выступали либо жрецы, либо первые мудрецы, святые и основатели народов, то есть люди, непосредственно причастные духовному пространству, люди, которым был открыт доступ в сакральную реальность бытия. В книге Бытия вслед за сотворением мира посредством Слова происходит священный процесс называния, который Бог доверил Адаму. "И назвал Бог свет днём, а тьму ночью". Так, в I главе Бытия Бог даёт названия самым главным основаниям жизни - свету и тьме, небу, земле и воде. Назвать все остальные сущности Бог поручает Первочеловеку, "чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей". Подобную же картину представляют древнеиндийские Веды, в которых законодателем слов является Бог. Он устанавливает имена и названия, но не всех вещей, а только подчинённых ему богов. Названия же вещам дают уже люди, но с помощью бога - покровителя красноречия и поэзии. Об этом же повествует и древнеиранская священная книга Авеста: "И их же древние люди гор имена установили". Мусульманская традиция также приписывает акт установления имён вещей Адаму. В текстах Ригведы, у Эсхила, у Пифагора встречается сложное слово со значением "установитель имен" - ономатет (греч. Onomatothйtes). Это слово или выражение происходит из древнейшего индоевропейского мифа о "создателе речи", полубоге, основателе народа, герое, который добыл у богов или сотворил тот или иной атрибут языка, культуру речи, письменность, искусство поэзии, красноречия. Древнейшее религиозное и мифологическое знание о демиургической силе слова, представление о том, что дать имя - значит создать, сделать сам предмет, лингвисты связывают с историей индоевропейского корня
