— Сколько же бокалов вина ты сегодня выпила? — поинтересовался Лоренцо, глядя на нее сурово из-под полуопущенных ресниц.
— Я... Ой! — вскрикнула она, когда он резко повалил ее на постель, крепко прижав ногой.
— Матерь божья! Что ты надела?! — изумился он, разглядев ее одеяние.
Энжи упала духом. Запустив руку в ее спутанные шелковистые волосы, он насмешливо произнес:
— Интересно, откуда тебе известно, что недоступность еще больше распаляет мужчину?
— Хорошо... Ты хочешь получить то, за что платил. Так давай, действуй! — стиснув зубы, выдавила она и прибавила с негодованием: — Только не надейся, что я буду рада этому или притворюсь, как мне приятно!
— Я люблю, когда мне оказывают сопротивление, — промурлыкал Лоренцо, загадочно глядя на нее. Ответа не последовало, и он пообещал: — Я заставлю тебя умолять меня заняться с тобой любовью.
— Нет, не заставишь, — чуть не плача, ответила она.
— Ты всегда хотела меня, — с пугающей уверенностью произнес он. — Я смогу соблазнить тебя даже будучи связанным.
— Ну уж нет, — возразила Энжи, с запозданием понимая, что именно этого она и боялась. Не самого Лоренцо или акта любви, а того, что она поддастся его чарам и потеряет контроль над собой, своим телом.
— Ты дрожишь как осиновый лист, — прошептал он.
— Я не...
— Это от ожидания и возбуждения, — пробормотал он. — Я знаю...
— Не поэтому!
— Когда-то ты горела ярким пламенем, глядя на меня. Такая страсть не может пройти бесследно...
— Я переросла ее!
— Неужели созерцание моего поцелуя с блондинкой смогло отвратить тебя от мужчин?
— Боже, как ты самоуверен! — воскликнула она.
— Значит, вероятность того, что ты все еще девственница, ничтожно мала? — допытывался Лоренцо.
— А ты как думаешь? — заносчиво спросила она. — Или ты тоже веришь в Деда Мороза и рождественские чудеса?
— Да... Ты стала очень циничной, — пробормотал он.
Слезы навернулись ей на глаза, и Энжи, быстро моргнув, отвернулась. Как-то она читала, что очень трудно определить, опытна женщина в любви или нет, и надеялась, что это так. Мысль о том, что Лоренцо догадается о ее целомудрии, приводила ее в отчаяние. Унизительно было сознаться, что памятная сцена в лифте незаживающей раной сидела в ее сердце. Он опустил голову на подушку. Она почувствовала его запах, запах чистого мужского тела в сочетании с легким ароматом лосьона, и затрепетала.
— Ты очень напряжена...
— А как ты думал? Когда в любую минуту ждешь атаки.
— Ах вот оно что! — рассмеялся он. — На самом деле? Ты хочешь, чтобы я... Постой, как ты сказала? Вспомнил: «Давай, действуй».
