Однако мать не так-то просто было переубедить.
— Перестань, не кричи. Мы же в храме. Это наша дочь слишком хороша для него. Пусть катится к чертям, мы как-нибудь проживем и без него.
Отец притянул плачущую Кристи к своей широкой груди и стал платком неуклюже вытирать слезы, бежавшие по ее щекам. Мать тоже нежно обняла ее, словно пытаясь отгородить от всего мира.
— Я скажу гостям, чтобы они расходились, — то ли предложил, то ли спросил Хендрик, выпуская дочь.
— Зачем пропадать угощению? Лучше пригласим всех в отель, как и было задумано, — возразила его жена.
Отец задумчиво кивнул, а Кристи в отчаянии закрыла лицо руками. Ее родители были слишком горды, чтобы позволить родственникам Диллона платить за свадебные приготовления; они истратили кучу денег, чтобы достойно выдать замуж свою единственную дочь. Подруги Кристи с раннего утра стояли у плиты, затевая настоящий пир.
Она совсем по-детски топнула ногой от злости на свои слезы, которые никак не могла унять. В этот момент подошел Дик, и девушка хмуро поджала губы. Он явно порывался что-то сказать, но промолчал и только крепко сжал руку Кристи. Та поняла, что он хочет утешить ее.
Вздохнув, Дик действительно пробормотал банальные слова сожаления. Кристи почувствовала, как мужская рука сочувственно обнимает ее, и напряглась, часто моргая, чтобы лучше видеть лицо Дика сквозь пелену слез. Ей не нужна жалость лучшего друга Диллона Саймонса. Она попыталась вырваться, но мужчина наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Погодите, Кристи, — шепнул он. — Я все выясню и позвоню вам.
Отстраняясь, девушка попыталась усмехнуться. Интересно, зачем это он будет ей звонить? Чтобы сказать, какая она дурочка, что рассчитывала выйти замуж за Саймонса?
Пожалуй, этот поцелуй выходил за рамки приличий, ведь Дик не был ее другом. Кстати, Диллон как-то отзывался о нем как о заядлом сердцееде. Неужто этот парень вообразил, что Кристи теперь легкая добыча и бросится в его объятия, стоит только ему поманить? Она резко отвернулась и направилась к своим подругам, чтобы поблагодарить их и попрощаться.
Когда Кристи наконец осталась одна, то принялась в отчаянии соображать, что же она могла сделать или сказать такого, что заставило бы Диллона ввергнуть ее в отчаяние глубиной с Большой Каньон. Одну за другой девушка отбрасывала возможные причины, пока в сознании не высветилась единственная мысль, горькая, словно сгоревший тост. Дура. На всем белом свете не найти более глупой нескладехи. Угораздило же ее влюбиться в человека, для которого она на самом деле ничего не значит, который хладнокровно лгал ей. Он предал ее любовь и доверие, растоптал на глазах у всех. Разбитое сердце Кристи значило для него не больше, чем расколотая чашка из дешевого сервиза.
