Фелисита села на скамейку у плотины. Анхен рвала цветы, а девушка должна была составлять из них букет для «дяди профессора». Это занятие совершенно поглотило ее, и она не заметила, как профессор вышел из-за деревьев и быстро приблизился к ним. Восклицание Анхен вывело Фелиситу из задумчивости, но профессор уже стоял возле нее. Она хотела подняться, но он нежно взял ее за руку и сел рядом с ней.
Впервые в его присутствии она потеряла самообладание. Еще четыре недели тому назад она оттолкнула бы его руку и ушла бы, не оборачиваясь. Но теперь она сидела неподвижно, точно ее удерживали волшебные чары. Она сердилась на то, что он говорил с ней доверчиво и мягко. Ей больше всего хотелось в эту минуту убедить Иоганна, что она так же, как и прежде, смертельно ненавидит и презирает его, но у девушки не хватило ни мужества, ни слов, чтобы высказать все это. Фелисите было досадно, что это некрасивое решительное лицо против воли притягивает ее.
Несколько минут профессор сидел молча. Она больше чувствовала, чем видела, что он пристально смотрит на нее.
— Доставьте мне удовольствие, Фелисита, снимите вашу ужасную шляпу, — наконец сказал Иоганн, и его голос звучал спокойно, почти весело. Не дожидаясь ответа девушки, он осторожно снял ее некрасивую шляпу и бросил на траву.
— Так, теперь я могу видеть, как в этой головке роятся злые мысли! — воскликнул он со слабой улыбкой. — Мне неприятна битва вслепую. Я должен видеть своего противника.
Что означало это странное вступление? Может быть, он ожидал ответа, но Фелисита упорно молчала, медленно перебирая цветы, которые ребенок продолжал ей приносить. С ее маленьких ручек сошел загар, и они стали почти розовыми. Профессор взял ее правую руку и посмотрел на ладонь, на которой еще остались следы тяжелой работы. Нельзя было отрицать, что девушка, воспитанная как служанка, по распоряжению своего неумолимого опекуна честно приготовилась к своему будущему.
Фелисита сильно покраснела, но к ней скоро вернулось ее прежнее самообладание. Она спокойно посмотрела па профессора, и он медленно отпустил ее руку.
— Вы охотно посещали школу, не правда ли? — неожиданно спросил он. — Занятия доставляли вам удовольствие?
— Да, — удивленно ответила она. Вопрос поставил ее в тупик. Но, в сущности, дипломатия была совершенно не свойственна профессору.
— Ну, хорошо, — продолжал он, — вы, без сомнения, еще помните, о чем я просил вас подумать на досуге?
— Да, помню.
