Профессор, снова пришедший в себя, повернулся к Фелисите.
— Я запрещаю вам это, — сказал он решительно. — И если протест опекуна не может сломить ваше непобедимое упрямство, то я взываю к вашему благоразумию как врач... Вы утомились, ухаживая за Анхен. Через некоторое время вы покинете этот дом, и наш долг — позаботиться о том, чтобы вы были здоровы.
— Она может идти домой, — сказала госпожа Гельвиг, — хотя я и не понимаю, как это уход за ребенком мог довести ее до болезни, посмотри, Иоганн, на других девушек в ее положении: они бегают целый день и не теряют румянца... — Госпожа Гельвиг взяла под руку молодую вдову и пошла с ней через луг в полной уверенности, что сын последует за ней. Но профессор, сделав Несколько шагов, вернулся обратно.
— Вы, вероятно, не чувствуете, что причинили мне сегодня страшную боль? — спросил он мягко. Но девушка молчала.
— Фелисита, я не думаю, что вы принадлежите к тем женщинам, которым доставляет удовольствие, когда их просят о прощении, — сказал Иоганн серьезно.
— По-моему, такая просьба дается очень тяжело, — ответила Фелисита непривычно мягко, — и я ни в каком случае не хотела бы услышать подобную просьбу... Дети могут просить прощения у родителей, но не наоборот... Еще меньше...
— Еще меньше вы хотели бы видеть униженным мужчину, не так ли, Фелисита? — быстро закончил он неоконченную фразу, и в его голосе послышалась радость. — Подумайте, не торопясь, можете ли вы протянуть руку помощи желающему исправить свою ошибку?.. Подождите, сейчас я не хочу знать ваш ответ — я вижу по вашим глазам, что он будет не таков, какого я жду... Буду надеяться, что настанет наконец время, когда сосна на утесе оставит свое оружие!
Он ушел. Ее глаза были устремлены на листок клевера, который сорвали как символ счастья. Она не взяла его, но и не растоптала.
После солнечных дней наступила пасмурная погода. Старый дом на площади казался еще мрачнее. Шторы на втором этаже были опущены, так как советница страдала от сильной головной боли. Серое небо не предвещало ничего хорошего: день, когда предстояло вскрыть завещание, оказался самым неудачным в жизни госпожи Гельвиг. К нотариусу были вызваны только оба ее сына и Генрих, но она заняла место Натанаэля.
К полудню она вернулась в сопровождении профессора. Генрих следовал за ними в некотором отдалении. Даже смерть близких не могла изменить выражение лица госпожи Гельвиг. Ее сильный дух, поддерживаемый глубоким благочестием, без слез выносил такие испытания, и ее ставили всем в пример. Но сегодня маленький городок стал свидетелем необыкновенного зрелища. На щеках этой величественной женщины горел румянец, ее строго размеренная походка была поспешна...
