Тайна старой девы | страница 52



Казалось, этими словами он хотел решить какой-то свой, внутренний, конфликт.

Фелисита около получаса просидела у постели ребенка, когда, наконец, вернулась советница. Ее лицо омрачилось при взгляде на молодую девушку.

— Как вы попали сюда, Каролина? — резко спросила она. — Я вас не просила о такой услуге!

— Но я просил! — сурово сказал профессор, внезапно появившийся на пороге. — Твоя девочка нуждалась в присмотре, я встретил ее босую на лестнице.

— Не может быть! И ты могла быть такой непослушной, Анхен?

— Неужели ты не понимаешь, Адель, кто заслужил упрек в данном случае? — спросил профессор, все еще сдерживаясь, но в его голосе послышался гнев.

— Боже мой, эта Роза невозможна! Ей решительно нечего больше делать, кроме присмотра за ребенком, но как только отвернешься, она уж глазеет в окно или крутится перед зеркалом...

— По случайности сейчас она стоит перед гладильной доской и в поте лица гладит платье, которое тебе обязательно нужно надеть завтра утром, — прервал ее с язвительной насмешкой профессор.

Советница испугалась. На мгновение ее лицо выразило замешательство, но она быстро пришла в себя.

— Какие глупости! — воскликнула она, недовольно наморщив белый лоб. — Значит, она совершенно не поняла меня, как это с ней часто бывает.

— Хорошо, — прервал ее профессор, — предположим, что произошло недоразумение. Но как же ты могла доверить ей больного ребенка, раз не можешь на нее положиться?

— Иоганн, меня призывал святой долг! — ответила молодая вдова, поднимая к небу свои красивые глаза.

— Твой самый святой долг — долг матери! — гневно воскликнул профессор. — Я послал тебя сюда единственно из-за ребенка, а вовсе не для того, чтобы ты принимала участие в миссионерских делах.

— Ради Бога, Иоганн, если бы тебя услыхала тетя или мой папа... Прежде ты думал иначе.

— Прекрасно... Но мы должны обращать все наши силы прежде туда, куда нас направило Провидение. И если бы ты могла на Страшном Суде назвать сотню спасенных тобой для христианства душ, это ни на йоту не уменьшило бы твоей вины, если из-за этого ты погубила своего ребенка.

Лицо советницы пылало. Она постаралась вернуть самообладание и обычную кротость, и это ей удалось.

— Не будь так строг ко мне, Иоганн! — попросила она. — Подумай о том, что я слабая женщина, но всегда желаю только добра... Если я и сделала ошибку, то главным образом из-за любви к твоей милой маме, желавшей, чтобы я ее сопровождала... Конечно, это больше не повторится.