Девушка спокойно посмотрела на него.
— Если вы мне докажете, что мои взгляды противоречат нравственности и разуму, то я охотно откажусь от них, — сказала она. — Ни один человек, кто бы он ни был, не имеет права обрекать других на духовную смерть только потому, что эти другие низкого происхождения. У такого несчастного существа, как я, вынужденного жить среди бездушных людей, нет иного оружия, кроме сознания, что оно также дитя Господне. Для Него не существует ступеней и рамок человеческого общества — это людские выдумки, и чем мельче и ничтожнее душа, тем сильнее она их придерживается.
Фелисита медленно повернулась и исчезла за дверью. Профессор неподвижно смотрел ей вслед, затем надвинул шляпу на лоб и направился к дому. Неизвестно, что происходило в его душе, но глаза Иоганна потеряли свой блеск.
В прихожей адвокат Франк разговаривал с Генрихом.
— Ну, профессор, у тебя и дома нашлись пациенты? — спросил молодой человек, здороваясь
с Иоганном. — Я слышал, что вчерашнее происшествие не прошло бесследно и для ребенка...
— У ребенка сильная лихорадка, — сухо закончил профессор. Очевидно, он не хотел вдаваться в подробности.
— Ах, господин профессор, это бы еще ничего, — сказал Генрих. — Ребенок и так уж болен и плачет целыми днями, но когда такая девушка, как Фея, у которой никогда ничего не болит, вдруг повесила голову, тогда поневоле испугаешься.
— Что-то я не заметил этого! — резко возразил профессор, — Можешь быть спокоен, Генрих, эта голова сидит крепче, чем всякая другая.
Он поднялся с адвокатом по лестнице. На верхних ступеньках им навстречу попалась Анхен. Она стояла на лестнице в одной рубашечке и босая.
— Мамы нет, Розы нет, Анхен хочет пить, — сказала она профессору. Тот испуганно взял ее на руки и отнес в спальню. Там никто не показывался. Он сердито позвал прислугу. Дальняя дверь отворилась и прибежала Роза с покрасневшим лицом и утюгом в руках.
— Где вы пропадаете? Как вы могли оставить ребенка одного? — закричал Иоганн.
— Ах, господин профессор, не могу же я разорваться, — возразила девушка, чуть не плача от досады. — Хозяйке непременно нужно погладить платье, и если бы вы знали, сколько работы с таким платьем! Хозяйка сказала, что у Анхен легкая простуда, и она отлично может остаться на полчасика одна.
— А где же сама хозяйка? — резко перебил ее Иоганн.
— Хозяйка пошла с госпожой Гельвиг на миссионерское собрание.
— Так! — отрезал возмущенный профессор. — Идите и заканчивайте гладить ваши тряпки! — приказал он и позвал Фридерику. Старая кухарка месила в это время тесто и послала Фелиситу.
