А потом стало еще хуже.
Он почувствовал, что его разрывает на части. Что все его органы превратились в жидкость, и он был убежден, что его мозг вытекает через уши, он почти чувствовал это. Боль выжгла его глаза, а зубы пронзили десны, язык распух, заполнив горло и перекрыв доступ воздуху. Каждое движение отдавалось огнем, поэтому он старался сохранять неподвижность, но боль вынуждала его дергаться, что вызывало еще большие страдания. Боль нарастала до тех пор, пока он не забыл совершенно все ощущения нормальной жизни, без страданий.
А потом все вдруг прекратилось.
Все разом исчезло, и он не мог шевельнуться, поэтому лежал в оцепенении, окутанный исходящим от него жутким зловонием. Лондо сознавал, что никогда больше не сможет себя уважать, никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности. Ему не хотелось бы, чтобы кто-либо видел его, ибо он был отвратителен и жалок, превратился в невнятно бормочущую развалину. Одна лишь мысль об этом приводила его в негодование, но не в его силах было что-либо изменить. И он был так рад тому, что боль хотя бы ненадолго прекратилась, что разрыдался, содрогаясь всем телом.
— Знаете, сколько вы выдержали? — спокойно спросил Шив'кала. Лондо попытался покачать головой, но, если бы он был способен ответить, то сказал бы, что прошли часы. А, быть может, дни.
— Девять секунд, — продолжил Шив'кала, очевидно, понимая, что Лондо не может что-либо произнести. — Вы испытывали все это ровно девять секунд. Хотите попробовать двадцать или тридцать секунд? Или даже лучше… двадцать или тридцать минут? Или часов? Или дней?
— Нет… нет, — Лондо с трудом узнал собственный голос. Он скорее походил на хрип умирающего животного.
— Я тоже так не думаю. Сомневаюсь, что вам бы удалось это пережить. Но, даже если бы вам это удалось, сомневаюсь, что вам понравилось бы жить в том виде, до какого вы бы дошли к тому моменту.
Лондо ничего не ответил. В этом не было необходимости, и он вообще сомневался в своей способности произнести что-либо членораздельное.
Ничуть не смутившись вдруг обретенной молчаливостью Лондо, Шив'кала произнес:
— Это ваше наказание, Лондо. Но этого недостаточно. Вы должны искупить свою вину. Вам ясно? Вы слышите то, что я вам говорю?
Лондо умудрился кивнуть.
— Хорошо, — Шив'кала вышел из тени и остановился прямо перед Лондо. Он склонил голову, с любопытством рассматривая императора. — Скажите мне, Лондо… вы могли бы убить Шеридана… чтобы избежать более страшного наказания?
