– Я не похожа на тебя, Минель. Я не притворяюсь.
– Мы говорим не о наших характерах, а о твоих занятиях.
– О, Минель, ты можешь просто с ума свести! Интересно, почему ты так нравишься Жоэлю?
– Кто сказал, что я ему нравлюсь?
– Я сказала, а также Мари и Сибиль. Думаю, что уже все это говорят. Нельзя все время ездить верхом с молодым человеком, чтобы люди не обратили на это внимание и не сделали соответствующие выводы.
– Тогда это весьма бесцеремонно с их стороны.
– Они не позволят Жоэлю жениться на тебе, Минель.
Я похолодела, подумав не о себе и не о Джоэле, а о маме.
– Это так забавно…
Марго начала смеяться. Ее смех испугал меня – он казался неконтролируемым. Когда я обняла ее за плечи, она начала плакать, прижавшись ко мне; ее стройная фигурка сотрясалась от рыданий.
– Марго, Марго! – воскликнула я. – Что случилось?
Но я не смогла ничего добиться от нее.
* * *
В ноябре выпал снег. Я не могла припомнить, чтобы в это время когда-нибудь было так холодно. Мария и Сибил не могли добираться из Мэнора в школу, и учениц стало совсем мало. Мы с трудом поддерживали тепло в доме, и хотя в каждой комнате горел камин, сильный восточный ветер, казалось, проникал в каждую щель. У мамы началась простуда. Она страдала от нее каждую зиму, и сначала мы не обратили на это внимания. Но болезнь оказалась упорной, и я заставила маму оставаться в постели, пока я буду вести занятия. Так как многие ученицы отсутствовали, это было несложно.
Мама начала кашлять по ночам, и так как ей становилось хуже, я хотела вызвать доктора, но она не пожелала и слышать об этом, так как визит врача слишком дорого стоил.
– Но это необходимо, – настаивала я. – У нас же есть "копилка".
Но мама покачала головой. Я подождала еще несколько дней, и когда у нее начались жар и бред, попросила доктора прийти. Он сказал, что у мамы воспаление легких.
Это была серьезная болезнь, а не обычная зимняя простуда. Мне пришлось закрыть школу и посвящать все время уходу за мамой.
Эти дни были самыми несчастными в моей жизни. Вид мамы, лежащей в постели, поддерживаемой подушками, наблюдавшей за мной блестящими от жара глазами, наполнял меня страхом и горем. Мне становилось ясно, что шансы на ее выздоровление невелики.
– Мамочка, – плакала я, – скажи, что мне делать. Я сделаю все, чтобы тебе стало лучше.
– Это ты, Минелла? – прошептала она.
Я опустилась на колени рядом с кроватью и взяла ее за сухую горячую руку.
– Я здесь, дорогая. Я не отходила от тебя с тех пор, как ты заболела, и всегда буду с тобой…
