От проскользнувшего в сознании образа чуждой твари в груди образовался холодок. Фрайг, да я их попросту боюсь!
Страх, липкий и отчетливый, едва не парализовал рассудок.
– Паша, продержись еще немного!.. – Глухой голос командира мгновенно привел его в чувство.
«Чужие от декомпрессии купола пострадают однозначно, но сервы? Им такие ситуации не в новинку. Боевая техника тысячелетней давности аккумулировала в своей конструкции опыт жесточайшей войны, потому и находилась под строжайшим запретом».
Мысли, проносящиеся в сознании, не мешали майору действовать.
«Ситуацию нужно ломать немедленно, иначе живыми нам не уйти!» – Он выбрался из разбитого укрепления, оставив внутри поврежденного бастиона фантом-генератор. Еще с десяток ложных целей Павел сбросил между деревьями. Он бежал, постоянно петляя, система маскировки работала на пределе, но глубокий фланговый маневр удался.
Сервы внезапно переключились в режим беглого огня. Их мощные системы вооружений, отвечающие реалиям прошлой войны, рассчитанные на противостояние с боевыми планетарными машинами, причиняли чудовищные разрушения – деревья падали, почвенный слой и сложную ячеистую структуру гидропонических элементов испаряло вплоть до перекрытия палубы, оставляя в местах попаданий многометровые воронки, взрывные волны порождали ураганные порывы раскаленного ветра, сминали туман, закручивались мгновенными смерчами.
Пахомов с трудом удерживал равновесие.
«Мыслящий» – вот единственный образ, что накрепко засел в сознании майора.
Никем не замеченный, он подобрался к позиции сервов.
На поляне подле разбитой скульптурной группы на позициях стояли три штурмовых серва. Выпущенные ими дополнительные опоры вдавились глубоко в грунт, обеспечивая устойчивость при стрельбе, обтекаемые приплюснутые корпуса с короткими выступами гаусс-орудий находились в постоянном движении, они как будто принюхивались в поиске целей.
«Одну плазменную гранату на всех», – промелькнула здравая мысль, но сканеры боевой экипировки уже зафиксировали группы чужих – двалги заняли круговую оборону, в центре их построений находился «Мыслящий», рядом с ним на коленях стоял Энтони Хоук. Глаза мнемоника были закрыты, лицо хранило отсутствующее выражение, черты стали одутловатыми, он медленно раскачивался из стороны в сторону, едва ли воспринимая реальность.
Вспышка плазмы или близящаяся декомпрессия убьют его.
В такие секунды страх исчезает. Чувства гаснут, мышление становится кристально четким, на принятие решения дается лишь миг страшного, по сути, выбора.
