1945 был хорошим годом. Война закончилась, выжившие вернулись домой, и я был зачат. Мой отец, Джек, шесть лет служил в войсках Монтгомери в пустынных частях и Италии. Он потерял много друзей юности, и это сильно повлияло на него. Он никогда ничего не рассказывал о тех днях, даже когда сильно выпивал. Но всегда брал меня на каждое Воскресенье Памяти в центре города посмотреть парад в честь погибших героев. Война сделала его страстным ненавистником немцев, ведь многие из его дружков никогда не вернулись назад. Я не мог оценить степень влияния войны до более позднего жизненного случая. Подлинные чувства обнажились когда моей подружкой некоторое время была немка. Однажды она заявилась в Англию. Я всё ещё жил с родителями, и она остановилась у нас. Отец и трех слов не сказал за время её пребывания. Это вызвало общее смущение, хотя она даже не была уроженкой Германии.
Обычно, как ребенок, я вел себя неплохо. По крайней мере, когда от меня требовалось. Так получалось не потому, что я не мог получить шлепок от отца. В те времена дети редко выходили из-под контроля. Существовал общественный заговор, чтобы держать тебя в определенных рамках. В школе ты получал тростниковый прут, как заслугу за плохое поведение. Ты мог получить и по рукам, и по заднице до крови, что действовало очень эффективно. Учителя были представителями власти и могли наказывать так часто, как считали нужным. И не спрашивали разрешение родителей. Если тебя ловили за нарушение дисциплины, родители поощряли заслуженное наказание. Мы провели школьные годы, весьма опасаясь классных руководителей. Мы шарахались и полицейских, не помогало, что отец знал их всех. Он знал каждого. Его собственный бизнес заключался в чистке окон, что означало обслуживание всех соседей, магазины, местные фабрики, отделения полиции, школы и т.п. У него был замечательный характер. Он всегда был на улице и в процессе работы должен был разговаривать с людьми. Это была нелёгкая жизнь. Домой возвращался уже с рассветом. В поздние годы страдал сильным артритом из-за многих часов, проведенных на улице при любой погоде. Отец, вне всяких сомнений, был настоящим трудягой.
Оба деда умерли до моего рождения. Но я помню посещение домов бабушек. Бабушка со стороны матери обладала фантастическим пианино. Многие семьи держали инструменты, но её действительно было выдающимся, с подсвечниками и инкрустацией бивнем слона. На нем не играли, но всегда держали настроенным. Несмотря на 2-3 летний возраст, я часами барабанил по клавишам. Вспоминаю те дни с величайшим сожалением на протяжении всей жизни, что никогда серьезно не обучался игре на фортепьяно.
