Только вчера я гостил в стойбище у Коли Дьячкова. Трудно назвать стойбищем одну парусиновую палатку, купленную в совхозе больше пятнадцати лет назад, несколько стоек с вешалами для сушки мяса и маленький чум, служащий Коле складом. После развала совхоза Коля увёл из своей тринадцатой бригады пару сотен оленей, которые на сегодняшний день превратились в четыре с половиной сотни. Сам Коля, худенький мужичок лет под шестьдесят, жил в основном стойбище, у реки, где заготавливал рыбу и охотился. Пасли оленей трое его сыновей и зять Фёдор. Женщины жили чуть на особицу, в отдельной палатке, которая стояла на обдуваемом ветром взгорке.
Коля Дьячков, сам того не зная, возобновил старую практику родовых поселений, которые были ликвидированы за годы советской власти. Сейчас на слиянии Андыливана и Вороньей реки уже проживало пятеро мужчин, семь женщин и шестеро детей. Причём все дети без исключения не имели никаких метрических свидетельств. Если у Коли и его потомков всё будет в порядке в течение ближайших тридцати лет, его стойбище станет полноценным ламутским родом – с десятком-полутора кормильцев и двадцатью-тридцатью женщинами и детьми. Мужчины в этих краях умирают вдвое чаще женщин. Оленей в хозяйстве рода будет прибывать, и к этому времени их количество достигнет тысячи. Но до этих довольно благополучных времён может случиться довольно много. Например, может случиться эпидемия копытки и без получаемых от ветеринаров антибиотиков всё стадо Дьячковых вымрет за одно лето. А может, само семейство зацепит какая-нибудь зараза и они сгинут в этих родных для них, но тем не менее не приспособленных для человеческой жизни местах. А вымрут они так же наверняка, как если бы кто скосил их из пулемёта. Потому что никаких средств связи с внешним миром у Дьячковых нету.
Когда я на своей оранжевой спасательной лодке подплывал к палатке Николая, он уже стоял на берегу. Ждал. Меня всегда поражало, как тундровые жители узнают о малейших изменениях в окрестностях. Немного разобравшись, понимаешь, что в этом нет ничего мистического – просто очень внимательный взгляд и отработанная система сигнализации. Плюс неутомимость и быстрые ноги. Так, мой костёр вверх по реке увидал зять Николая Фёдор ещё вчера вечером на склоне сопки, где Дьячковы пасли оленей. Он тут же отрядил к тестю самого молодого пастушка, который пробежал за два с половиной часа пятнадцать километров и сегодня уже успел вернуться в стадо. А Николай остался ожидать меня на реке, причём ждать меня он мог сколько угодно: времени у него было много.
