– Летайте самолетом, – буркнул мужчина, как раз допив пиво.
– Летайте сами, если денег куры у вас не клюют. Что ж сами-то здесь? – нашла противника женщина из Омска. – Легко сидеть говорить!
– Так я и ничего. Пускай на здоровье бастуют. – Мужчина достал из пакета новую бутылку. – Довели людей, а теперь удивляются…
Женщина взвизгнула:
– Кто довел! Я довела?!
– Горбачев дал всем волю, – сказала старушка. – Раньше-то и в мысль не пришло б выйти, а при ём все можно стало: и воровать без огляду, и бастовать вон сколь влезет.
Мужчина усмехнулся:
– При Горбачеве-то из-за другого бастовали. Тогда требовали, чтоб платили побольше, а теперь – чтоб хоть отдали наработанное. Вот и лезут на рельсы, что жрать нечего.
– Мда-к, – недовольно крякнула старушка и уставилась в окно, за которым, наверное, надолго замерли черные, с сальными подтеками цистерны.
Появились в конце концов утешительные вести: шахтеры решили пассажирские пропускать. Значит, сейчас мы продолжим путь.
Вагон заполнился вернувшимися с улицы людьми, затем проводник долго выяснял, все ли на месте. Лейтенант провел поверку своих бойцов.
Тронулись. Проплыла мимо и осталась позади станция Тайга. Начались поля и рощицы, картофельные делянки под насыпью. Я взялся за книгу. Вагон мягко покачивался, однообразный перестук убаюкивал.
Обитатели вагона занялись обычными в дороге делами: одни раскладывали на столах еду, другие играли в картишки, третьи перебирали вещи, четвертые лежали, читали, дремали. О недавних нервных минутах, о вышедших на рельсы шахтерах никто не вспоминал: проехали относительно благополучно, повезло нам – и ладно.
1998 г.
За все, как говорится, надо платить. Я вот напился у Андрюхи и пошел. Несколько раз падал. Около магазина «Кедр» меня взяли.
– Стой-ка! – принял в объятия пэпээсник с дубинкой.
Потом, помню, куда-то я побежал, а они за мной. Возле сберкассы упал. Помню, меня обыскивали. Нашли темно-зеленый камушек в кармане.
– План! – обрадовался кто-то.
– Не, камень, какой-то.
Сунули его обратно.
Потом, помню, стал я буянить. Вырывался. Но ничего, вроде не били.
Потом, помню, в уазике ихнем сидел. Окошечко в двери с решеткой. Город за решеткой, люди спокойно ходят. А я сижу, смотрю. Пьяный.
Потом ввели в помещение. Вот так вот направо – клетка большая, в ней битком людей. Налево – лестница вниз, а прямо так – стол; за столом милиционер с большим значком на груди и женщина в белом халате. Кого-то допрашивают.
Подхожу к столу.
