Буду честной — настоящий джентльмен никогда не станет лгать! Даже если он старается делать это во благо.
Верно?
Из дневника Патрика, 2 июня
Уже три дня, как я вернулся в Австралию, но по-прежнему не пишу Молли. Уверен, что любое мое слово ее только расстроит. Учитывая отказ принять цветы, я — персона нон грата.
Уверен, что именно я (как обидчик) должен сделать первый шаг к примирению. Я сомневаюсь, что и Молли, и я будем радоваться оставшимся дням отпуска, если продолжится наше неловкое молчание.
Может быть, мне снова попросить прощения? Сказать обо всем напрямую?
Есть ли достойное оправдание тому, что я испортил жизнь невероятно счастливой девушке?
Меня не в первый раз в этом обвиняют, но в прошлом я главным образом был виноват в какой-то оплошности (например, отмена свидания в последнюю минуту). На этот раз я умудрился создать идеальное свидание, чтобы потом превратить его в идеальное несчастье.
Когда я собирался лететь в Великобританию, то просто планировал постучать в дверь дома Молли и поздороваться с ней (да, как Патрик, а не Питер!). Но чем меньше времени оставалось до встречи с ней, тем больше я думал о ее мечтах об идеальном свидании. В какой-то непонятный момент объявилась затея с Питером Кингстоном. Но я схватился за эту идею только тогда, когда увидел Молли.
Почему?
Подозреваю, что я пытался защитить себя. Я уже очарован личностью Молли, хотя мы всего лишь переписывались с ней, но я не хотел слишком сильно привязываться. В конце концов, мы обменялись домами на время отпуска, живем в разных концах света, почти на разных планетах.
Мои изначальные мотивы были благородные, как мне кажется. Но я слишком увлекся. Конечно, мне не следовало ее целовать. Мне следовало знать, что эти мягкие, розовые, подвижные губки меня погубят… Несомненно, я должен был знать, что поцелуй с Молли окажется более чем изумительным, и одного поцелуя мне будет недостаточно.
Вместо этого я позволил себе пригласить ее на уикэнд в Корнуолл.
И все-таки… Пусть я беспечен в отношениях с женщинами, но я никогда не был мошенником.
Это была моя личная битва при Ватерлоо. Благодаря тому, что я не удержал ситуацию под контролем, наше свидание-мечта превратилось в глазах Молли в жалкое мероприятие. И я был вынужден признать, что влюбился в добрую, милую, естественную девушку, которая, в свою очередь, влюблена в мечту.
Молли не желает жить в реальности. Как иначе я могу объяснить ее ужас от осознания того, что Питер и я — один и тот же человек?
