Мы сели за массивный деревянный стол, который, вероятно, должен был вызывать ассоциации со средневековым трактиром. От современности здесь была чистота, мягкий свет и тихая музыка.
Больше всего мне понравилось отсутствие курильщиков.
— Заказывайте «Kaiser Bier», — посоветовал нам новый знакомый. — Это пиво месяца.
Мы послушались и не пожалели… Это да! Пиво так пиво! Бархатное и скорее сладкое, чем горькое. Полнота жизни, острейшее ощущение бытия. Наши приключения показались далекими и нереальными, а Господь Эммануил — досужей выдумкой болтливого посетителя.
Сначала мы насладились темным, потом светлым.
— Так что он за человек? — Якоб вернул мне чувство реальности.
— Он не человек, — ответил я. — Он Господь, и этим все сказано.
Марк согласно кивнул.
— От него такие флюиды исходят, что люди идут за ним, сами того не желая. Он Бог, и это не метафора, — продолжал я. — Чудеса творит, но это ничто перед ним самим — он самое удивительное чудо.
Якоб смотрел с сомнением.
— Сомневаетесь? Это нормально, — сказал я. — Я тоже сомневался, пока не увидел. Увидите — кончатся все сомнения. Пойдете за ним, забыв себя, семью, работу, планы и амбиции. Не вы первый — не вы последний. Сколько уже таких было! Он лечит безнадежных и поднимает мертвых. Я был арестован инквизицией, и он освободил меня. Наступает новая эпоха — эра Христа. Это второе пришествие. Вы еще не поняли?
Якоб поморщился и отпил пива.
— Вы читали Кира Глориса? — спросил я. — Он уже переведен на немецкий?
— Переведен, но не читал.
— Почитайте. Книга затягивает, хочется читать еще и ещё, пока не примешь ее всем сердцем. — Я говорил правду. Возил с собой, перечитывал. — На первый взгляд ничего нового, но слова, как причастие, как просветление, как лестница Иакова. Читаешь и наслаждаешься, и веришь, и тебя захлестывает радость.
— У нас писали, что Кир Глорис — псевдоним Эммануила…
Я таинственно улыбнулся.
— А у вас тут что происходит? Последний оскал Тьмы перед капитуляцией Свету? Между прочим, Эммануил упразднил инквизицию.
Последнее Якобу явно понравилось.
— А у нас эти, — поморщился он. — По всему городу аресты. Скоро жечь начнут… Слушайте, может, я позову своих ребят, и вы расскажете о вашем Учителе?
— А что за ребята?
— «Союз студентов-анархистов», — гордо заявил Якоб. Я вздохнул.
— Учителю это не понравится.
— Нам тоже не нравится мысль о Всемирной империи, но инквизиция хуже, — вздохнул он. — Мы в «Манхэттене» собираемся.
— Только не там! — простонал я.
