Burzum-ishi kangurad bubhosh batul.
Смысл этой фразы заставил мастера похолодеть, несмотря на окружающее его пекло:
И числом-один – для меня, Владыки на троне черном
Во тьме необъятной владений великих.
Так, значит, Саурон делал это кольцо для себя! И он с самого начала знал об этом! Келебримбер стоял, остолбенев от потрясения, пока майар договаривал заключительную часть заклинания:
Ash nazg durbatuluk, ash nazg gimbatul,
Ash nazg thrakatuluk agh burzum-ishi krimpatul – Burzum-ishi kangurad bubhosh batul!
Слово «назг» по-оркски означало не только кольцо, но и звено цепи, и перевод звучал примерно так:
Чтобы звеном цепи покорить их всех, чтобы звеном цепи найти их,
Чтобы звеном цепи собрать их всех и во Тьме соединить их -
Во тьме необъятной владений великих.
В одно мгновение замысел Саурона прояснился мастеру – и предложение майара на Совете, и его усердие в этом деле, и слова о половине вложенной силы, которые имели значение, только если собственником кольца будет он сам. Хитрый майар обманул доверившихся ему правителей, и они сами попались к нему в ловушку! Кольца дружбы оказались звеньями колдовской цепи, которой Саурон собирался сковать и поработить все народы Средиземья, а это кольцо предназначалось ему самому, чтобы управлять через него остальными кольцами. Вот почему он так странно оговорился, назвав его кольцом всевластья!
Пока Келебримбер осознавал это, Саурон взял тигель щипцами и понес на лаву, так как расплав остыл во время наложения заклинания и нужно было снова нагреть его перед заливкой. Сообразив, что сейчас Саурон повернется и увидит его, мастер помчался наружу. Теперь он до конца увидел всю глубину предательства майара и его мысли заметались в поисках выхода из сложившегося положения. Было очевидно, что в одиночку он не справится с Сауроном – он просто погибнет, и тогда ничто не помешает майару привести свой коварный замысел в исполнение. Нужно было, чтобы об этом замысле узнали все, кто так опрометчиво принял вовремя подсказанный совет, казавшийся таким удобным.
Келебримбер бегом бежал по дышащему жаром проходу. Ведь знал же он, знал, что идея достигнуть взаимного согласия с помощью жалких побрякушек не может привести ни к чему хорошему! Ведь понимал же он еще тогда, на Совете, что мир достигается только разумом и доброй волей каждого из правителей, и больше ничем! Почему же он так слепо доверился решению большинства? Почему не выступил против этого решения, почему не постарался убедить остальных, что легкий выход – это не выход? Какая злая сила заставила его промолчать?
