Его словно озарило, лишь только он узнал, что эта дама — воспитательница в детском доме для детей лиц, преследовавшихся при нацизме: кому придет в голову, что в таком приюте воспитывается единственный сын барона Виввера, того самого, который был столь обласкан властями Третьего рейха!
Он подсел к этой женщине, нисколько не брезгуя тем, что она могла оказаться коммунисткой, и узнал, что ее зовут фрау Бах и что она прибыла поговорить с господином управляющим насчет коров.
Господин фон Тэрах позволил себе высказать предположение, что можно насчет коров поговорить прямо с баронессой, минуя управляющего. Вскоре он проводил ее в гостиную, a сам пошел к фрау Урсуле и изложил ей свой план. Фрау Урсула легко дала себя уговорить: ей становилось не по себе при одной только мысли, что этот пятилетний идиот, ничем не отличающийся от животного, будет проживать с нею под одной крышей. А тут вдруг представляется возможность устроить его в закрытое детское учреждение, где его будут лечить, а может быть, и вылечат, потому что во главе этого детского дома стоит профессор доктор Каллеман, тот самый, место которого в Институте психоневрологии занимал до мая сорок пятого года бедный профессор Вайде.
Фрау Бах была почти оглушена щедростью вознаграждения, которое было предложено детскому дому «Генрих Гейне» за то, что он приютит в своих стенах маленького Хорстля. Конечно, инкогнито. На все время, пока мальчик будет пребывать в этом доме, его воспитанники и персонал обеспечивались молоком и мукой. Кроме того, группу, в которой будет воспитываться барон Хорст фон Виввер, баронесса обязалась снабжать и свежим мясом.
Вечером того же дня Хорстля под прикрытием сгустившихся сумерек тайно вывезли из отчего дома. Никто из многочисленной челяди не знал, когда, куда, зачем и на какой срок его увезли. Машиной правил сам господин фон Тэрах. Он же и сдал мальчика на руки лично профессору Каллеману.
7
В детском доме «Генрих Гейне» Хорстль прожил с 19 октября 1946 года по 8 мая 1953-го, то есть шесть лет и семь месяцев. Срок, как видите, немалый и насыщенный воспитательными экспериментами не только интересными и незаурядными, но по существу своему уникальными. При некоторой приверженности к высокопарной терминологии, эти долгие и трудные годы своеобразнейшего педагогического подвига персонала и коллектива воспитанников детского дома Организации лиц, преследовавшихся при нацизме, можно было бы назвать примерно так: «Семьдесят девять месяцев в борьбе за превращение мальчика-волка
