А потом она выросла…
— Мы так долго оставались друзьями, — промолвила она. — Разве нельзя…
— Назад мы не вернемся, — прервал ее Блейз. — Мы не дети.
— Ну а в качестве взрослых разве мы не можем все забыть? Ради наших семей, если уж нет других причин?
Он, казалось, задумался над ее словами. Глядя в сторону, Блейз маневрировал среди танцующих, отыскивая зазор. Когда он снова встретился с ней глазами, они словно подернулись тонкой дымкой вуали.
— Конечно. Могу пообещать, что буду держать руки подальше от тебя.
Он говорил, а сам не отрываясь смотрел на нее. В его голосе слышалось что-то вяжущее и тревожащее. Сорель беспокоили и ранили интонации его голоса.
Музыка прекратилась, и Блейз выпустил ее из рук.
— Спасибо, — поблагодарила она.
Он наклонил голову, и Сорель постаралась не заметить в его жесте иронии.
— Я провожу тебя к столу.
Больше он к ней не прикасался. Когда они подошли к столу и Сорель взяла бокал, протянутый предыдущим кавалером, Блейз обменялся приветствиями с ее родителями, которые уже сидели за столом.
— Сорель говорит, что, возможно, останется здесь жить, — небрежно оповестил он их, — если найдет работу в Веллингтоне.
Мать удивленно посмотрела на нее.
— Нам ты ничего не сказала!
— Я еще не решила, — быстро ответила Сорель.
— Вот и правильно, — с одобрением закивала Рода. — Пора возвращаться домой.
— Самое время, — поддержал ее Айен. — Хорошо, что наш ребенок опять будет дома.
Бесполезно обращать внимание на слово «ребенок». Она у них единственная и для отца всегда останется ребенком.
— Извини, если я выпустил кота из мешка, — произнес Блейз.
— Неважно, я все равно рассказала бы им, — пожала плечами Сорель.
Блейз еще немного поболтал с Родой и Айеном и вернулся к своему столу, где Чери сидела, подавшись вперед к компании напротив, и слушала какую-то веселую историю. При появлении Блейза она повернулась к нему, просияла, протянула руку. Блейз взял ее и сел рядом.
Сорель отвела разочарованный взгляд.
Жених и невеста опять пошли танцевать, прижимаясь друг к другу. Глядя на безмятежно-счастливое лицо Елены, Сорель почувствовала, как к горлу подступает ком. Ее охватила жгучая зависть. Кузина была в том же возрасте, в котором Сорель когда-то собиралась вступить в брак, — двадцать один год. К тому же Елена знала своего мужа до свадьбы всего девять месяцев, но уверена в правильности своего решения. Сорель не понимала, как можно влюбиться в незнакомого мужчину и быть уверенной, что хочешь провести с ним всю жизнь.
