Когда у его матери были гости и она хотела насладиться вечеринкой, мальчик сталкивал гостей со стульев, всегда требуя именно тот стул, на который кто-то намеревался сесть. Совершенно очевидно, что это поведение также проистекает из его прототипа и соответствует цели его жизни А она заключается в том. чтобы выказывать свое превосходство, управлять другими и безраздельно владеть вниманием своих отца и матери.
Можно заключить, что этот пятилетний мальчик привык к баловству и что если бы ему продолжали потакать, поведение его не было бы столь воинственным. Другими словами, похоже, что этот ребенок утратил положение, бывшее ранее для него более благоприятным.
Как это могло произойти? Возможно, у него появился младший брат или сестра. И тогда в свои пять лет он оказался в новой ситуации, чувствуя себя свергнутым и желая защитить свое положение любимца семьи, которое, как он думал, он потерял. По этой причине он боролся за внимание родителей, заставая их постоянно собой заниматься. Есть еще одна причина его поведения.
Нетрудно заметить, что первые годы жизни не подготовили этого ребенка к новым жизненным ситуациям, а безотказность родителей никак не способствовала развитию его чувства общности. Поэтому он был совершенно не адаптирован социально, интересовался только собой и собственным благополучием.
Когда мать спросили, как мальчик относится к младшему брату, она настойчиво утверждала, что тот ему нравится. Их отношения омрачало единственное недоразумение, заключающееся в том, что, играя с малышом, он постоянно его ронял. С позволения читателей, осмелимся допустить, что подобные действия не свидетельствуют о ярко выраженной привязанности.
Чтобы окончательно понять значение поведения этого мальчика, стоит сравнить его с довольно распространенным поведением воинственных детей, которые не часто вступают в драки. Дети слишком умны. чтобы драться постоянно, так как знают, что кто-то из родителей положит-таки конец их битвам. Время от времени они прекращают свои сражения и ведут себя хорошо.
Но старые механизмы проявляются вновь и вновь, как это происходило у мальчика в играх с его братом, когда он постоянно ронял его. Фактически, в данном случае целью его игр было уронить брата.
Обратимся к поведению мальчика в отношениях со своей матерью. Когда она пыталась отшлепать его, он либо смеялся и старался увернуться от шлепков, либо, когда ему доставалось сильнее, на время стихал, но только лишь для того, чтобы переждать бурю и вновь начать свое сражение. Все поведение мальчика настолько явно обусловлено его целью, что без труда можно предсказать его дальнейшие действия. Это не было бы возможным, если бы прототип не представлял из себя некоего единства, а также если бы мы не знали цели, которую преследуют все стремления и поступки данного человека.
