Эдна всегда снимала мнемограмму медитаций, но сейчас не имела такой возможности. Мнемографы, устройства для записи мыслей и образов, возникающих в сознании, — сложные и не слишком распространённые приборы, не говоря уже об этической составляющей такой работы.
Она только что вышла из ванны, как раздался звонок коммуникатора. Мидори Ока, её помощник и бессменный спутник в экспедициях, без обиняков заявила: «Я сейчас приду» и отключилась.
— Что случилось? — спросила Мидори через мгновение, переступив порог номера. — Я почувствовала неладное…
Бурное развитие Третьей сигнальной системы сделало такие вещи обычными. К тому же Мидори и Эдна обладали серьёзными врождёнными способностями.
Эдна коротко описала предчувствие и видение.
— Тебе нужно немедренно связаться с Рамом, — сказала Мидори. Каждый житель Земли Ноосферной эры владел всеобщим языком не хуже, чем родным, но в минуты сильного волнения у Мидори прорывался акцент.
— Вправе ли я беспокоить президента Академии Горя и Радости? — с сомнением спросила Эдна. — Есть только неясное ощущение, и никаких фактов.
Мидори прищурила тёмные узкие глаза — московское утро было необычно солнечным.
— Вправе, — хрипло сказала она, — предчувствие тебя не обмануло. Вот документ. Его торько что нашли в подземерье, — и с застывшим выражением на лице протянула тонкий зеркальный диск.
5
Экстренный гравитационный стрелоид Московского представительства Академии Горя и Радости мчал Эдну на сверхзвуковой скорости в Арктиду. Эти летательные аппараты появились недавно и использовали принцип антигравитации. Название «стрелоид» закрепилось, поскольку они имели стреловидную форму, характерную Для боевых самолётов Века Расщепления. Они были удобны, могли летать как на Земле, так и в космосе, и не нуждались во взлётно–посадочной полосе.
Тревога Эдны с момента посадки на стрелоид только усилилась. К тому же к ней пришло ещё более странное чувство — теперь ей угрожает непосредственная опасность.
Давно исчезли, растворились в туманной глубине облаков старинные здания древней столицы, золотистые купола Кремля, двух–трёхэтажные уютные дома, берёзовые рощи, с детства любимые Эдной, просеки, полноводные речки, старинные усадьбы, мостки, пруды, теперь покрытые льдом, восстановленные только в Ноосферную эру.
В конце Эры Разобщённого Мира здесь шло неразумное, разрушающее природу строительство гигантских небоскрёбов, уродливых пятиэтажек и безобразных в своей вычурной безвкусице дворцов–коттеджей. В то же время старые прекрасные постройки Москвы и Петербурга, хранившие память о многих великих людях, разрушались или варварски перестраивались.
