Следующая девушка была очень спокойна, настоящая актриса. В то время, когда проигрывалась сцена, ее подвижное лицо выражало всю гамму чувств, которых следовало ожидать, но внутри ее ничего не было задето. Она была за тысячу миль отсюда.
Новая девушка вошла медленно, с любопытством осматриваясь, нервничая. Она была моложе других девушек, менее уравновешенна. Когда вбежал молодой человек, ее чувства мгновенно перешли в страх, а потом в ужас. Джон не заметил, когда он закрыл глаза. Он сам был этой девушкой, плачущей, полной невыразимого ужаса, его сердце отчаянно билось, он хотел закричать, но не смог.
— Стоп! скомандовал Хэрб. Его голос дрожал. — Наймите ее, — сказал он.
— Давно вы начали такие пробы? — после нескольких секунд молчания спросил Джон.
— Пару месяцев назад. Я говорил тебе об этом. Черт возьми, Джонни, у нас не было другого выхода. Это была шестьсот девятнадцатая девушка. Шестьсот девятнадцать! И все — липа, кроме одной. Все холодны, как деревяшки. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько времени требовалось, чтобы это выяснить?
Джон Льюисон вздохнул. Он знал. В сущности, он сам предложил это, когда сказал: «Найдите для испытания предельную ситуацию, вызывающую крайнее волнение». Он не хотел знать, как Хэрб это осуществит.
— Ладно, — сказал он, — но ведь она совсем еще ребенок. Как насчет ее родителей, юридической стороны дела и тому подобного?
— Это мы утрясем, не волнуйся. Что с Энн?
— Она звонила мне пять раз. Эти акулы были последней каплей. Она хочет нас видеть, нас обоих, сегодня. Она сказала, что если мы не приедем, то не будет передачи. Она примет снотворное и будет спать, пока мы не явимся.
— Черт подери! Она не посмеет.
— Я заказал билеты. Мы вылетаем в двенадцать тридцать пять.
— Послушай, Джонни, — сказал Хэрб, — я сам займусь Энн.
— Что ты собираешься сделать?
— Всыпать ей по первое число. — Он довольно ухмыльнулся. — До сих пор она знала, что если заартачится, то заменить ее некем. Пусть теперь попробует!
Джон с удивлением понял, что ненавидит этого кряжистого краснолицего человека. Чувство было новым: ему казалось, что он ощущает вкус этой ненависти — вкус незнакомый и приятный. Хэрб перестал ходить по комнате и в упор посмотрел на него.
— Почему она позвонила тебе? Почему она хочет, чтобы ты тоже приехал? Она же знает, что ты не связан с этой стороной дела.
— Она знает, что я, во всяком случае. равноправный партнер, — сказал Джон.
— Да, но дело не в этом, — лицо Хэрба сморщилось в ухмылке. — Она думает, что ты все еще любишь ее. Она помнит, как ты относился к ней в самом начале, когда ты работал с ней и доводил свое изобретение. Она права, Джонни, малыш? В этом все дело?
