— Дамуазель, ты совсем не ешь?
— Нет, сэр. Я больше нуждаюсь в покое, чем в пище. У меня сегодня был такой трудный день.
— Да, мне это известно. — Его серые глаза уловили вопрос в ее взгляде.
— И ты совсем не удивился, увидев меня здесь?
— Я ни в малой степени не удивлен. — Его губы дрогнули, и Оливия вдруг разозлилась на то, что он явно забавлялся возможностью поговорить о смущавших ее обстоятельствах их первой встречи.
— Ты ничего не знаешь, сэр, уверяю тебя, — отпарировала она таким ледяным тоном, на который только была способна. Его лицо было совсем близко, но она не собиралась отодвигаться и тем самым показать ему свою слабость. Знает ли этот человек о ее тайном посещении стригалей? Может быть, догадался по клочку шерсти, запутавшемуся в ее волосах? Пытаясь найти такие слова, который смогут положить конец этой опасной теме, она постоянно чувствовала на себе его взгляд. Наконец, повернувшись к нему, Оливия широко раскрыла глаза и с самым невинным выражением и самой сладкой улыбкой, на которые только была способна, произнесла:
— Трудно судить о чем-либо, не зная, как все было на самом деле. А этого никто и не может знать, кроме тех людей, кого это действительно касается.
Он откинулся назад в своем почетном кресле, украшенном резьбой, и весело рассмеялся, блестя белыми зубами. Затем еще раз наклонился к ней и сказал:
— В таком случае, я приложу все усилия, чтобы это узнать, дамуазель!
Оливия была раздосадована, и это не укрылось от сэра Лоуренса.
— Ты всегда оставляешь за собой последнее слово, сэр?
— Да, дамуазель, всегда.
Девушка вспыхнула и отвернулась, потянувшись к яблоку, лежавшему перед ней на блюде. Рассерженная, она с громким хрустом надкусила плод, чувствуя, что сэр Лоуренс с улыбкой смотрит на нее.
После ужина сэр Лоуренс, Генрих, Кэтрин и Оливия остались, чтобы обсудить дела в поместье.
— Вы, может быть, этого не знаете, — сказал сэр Лоуренс Генриху, — но арендаторы двух моих поместий умерли, не оставив никого, кто мог бы за ними следить. Поскольку ты — ближайший из всех моих арендаторов, оставшихся в живых, то обязанность наблюдать за этими поместьями, как и за своим собственным, ложится на тебя, пока я не найду замену. Их больше нельзя оставлять без присмотра, иначе в один прекрасный день я могу обнаружить, что их заняли скотты[4], а это действительно будет серьезной проблемой.
Генрих искоса взглянул на Кэтрин.
— Сэр Лоуренс, при нормальных обстоятельствах я был бы только счастлив содержать еще два поместья, но я с трудом управляюсь со своим.
