Наконец, он подошел к кровати с полным подносом.
— Вуаля! Вот и обещанный завтрак. — Он наклонился к Кэрол, чтобы поцеловать ее, и при этом поднос опасно накренился. Он осторожно поставил его ей на колени.
— О, мерси, — ответила Кэрол с сияющей улыбкой. — Это выглядит действительно соблазнительно.
— Так же соблазнительно, как ты, любимая, — мило улыбнулся Марсель. — Потрясающая женщина, потрясающий завтрак.
— Льстец.
Она смотрела, как он наливал ей кофе и клал на тарелку отломанный кусок багета. Он также купил бриоши и круассаны. Кроме того, на подносе были еще масло, сыр, мед и желе, копченая рыба и свежие фрукты.
Марсель снял туфли и удобно уселся рядом с Кэрол на кровати.
— Правда, что в Америке едят на завтрак только овсяную кашу? — начал он ее поддразнивать.
Кэрол бросила не него косой взгляд.
— В некоторых местах это — традиция, но есть еще и много других вещей для завтрака. Кукурузные хлопья, например. Или ветчина и яйца.
— Ага, это звучит уже лучше.
Когда они закончили свой обильный завтрак, был уже почти полдень. Вновь зазвонил телефон.
— О, я забыла тебе сказать, что кто-то уже звонил один раз, пока ты был у булочника, — виновато сказала Кэрол.
— Ничего, — Марсель встал и подошел к телефону.
Кэрол отнесла тем временем на кухню поднос и убрала остатки завтрака.
— Это Моник, жена Пьера, — объявил Марсель, когда она вернулась. Он закурил сигарету, и было видно, как он взволнован. — Представь себе, я смогу выставить свои работы уже на следующей неделе в галерее Бресса. — Он притянул Кэрол к себе и поцеловал. — Что ты думаешь по этому поводу? Только для этого остается мало времени.
— Это — потрясающе, — обрадовалась она вместе с ним. Она знала, что Марселю уже давно не удавалось продать ни одной картины и потому он возлагал большие надежды на новую возможность. Он многого ожидал от выставки у своего друга Пьера. — В следующие дни ты должен быть более прилежным, но я тебе помогу, как только сумею. Лучше всего, если мы сейчас же начнем работать.
— Да, мы это сделаем. — Его рука скользнула в глубокий вырез ее неглиже и начала поглаживать ее груди. Сейчас же ее тело охватила сладкая истома. Но у нее все-таки хватило сил оттолкнуть его.
— Нет, Марсель, — сказала она так строго, как только смогла. — Конец удовольствиям. Теперь будем работать.
Он поцеловал ее в шею.
— Как только ты можешь быть такой жестокой, дорогая? — жалобно сказал он. — Ты это серьезно говоришь?
— Конечно, совершенно серьезно, — подтвердила она и легко щелкнула его по носу. — Сейчас я оденусь и помогу тебе.
