— Если ты согласна, то я, естественно, буду платить тебе точно так же, как и другим натурщицам. — В первый раз за все это время он снова слегка улыбнулся. — Я опасаюсь, что только в качестве гида по городу не смогу отработать свой долг.
Он снова повернулся к мольберту и продолжал рисовать дальше быстрыми профессиональными штрихами. Кэрол наблюдала за ним. Был ли он действительно в этот момент только художником или у него появились вполне конкретные задние мысли?
Она не знала, что и ответить. К счастью, казалось, что Марсель и не ожидал от нее никакого ответа, так как продолжал сосредоточенно работать дальше. Что же она должна для себя решить? Не покажется ли, что она сошла с ума, если после всего, что между ними было, позволит рисовать себя обнаженной? Она и представить себе не могла, что из всего этого выйдет.
Через некоторое время он отложил карандаш в сторону и изучающе посмотрел на нее.
— Ну, Кэрол? — спросил он деловым тоном. — Ты решилась? — Но, когда она не ответила, его голос стал мягче, проникновеннее. — Ты бы тем самым, действительно, оказала мне очень большую услугу. Каждый художник был бы безмерно счастлив получить модель с таким фантастическим телом. Он посмотрел на нее взглядом, в котором была просьба. — Пожалуйста, не говори мне нет, дорогая. Это было бы для меня большим разочарованием.
Хотя ее возбуждение нарастало, но и сомнения были тоже велики.
— Марсель, я… — начала она, но затем снова нерешительно остановилась.
— Тебе не нужно меня бояться, Кэрол, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Не произойдет ничего, чего ты не хочешь.
Именно это как раз и является проблемой, подумала она, и про себя вздохнула. Знала ли она вообще, чего хочет? Во всяком случае, она доверяла Марселю больше, чем себе самой. Она смотрела в его темные глаза, которые неотступно следили за ней и в которых можно было прочитать напряженное ожидание, и поняла, что не сможет отказать ему.
— Хорошо, — сказала она почти против своей воли. — Но только один раз, чтобы попробовать, и только, если это продлится недолго.
Довольная улыбка скользнула по лицу Марселя.
— Спасибо, дорогая. Изображение твоего обнаженного тела станет апогеем всей моей предыдущей карьеры. Все художники Парижа будут завидовать мне из-за такой превосходной модели.
Энтузиазм Марселя вызвал у нее легкую улыбку. Казалось, что для него было действительно крайне важно иметь возможность нарисовать ее тело. Вполне возможно, что за этим не скрывалось никаких других намерений. Но все же она сомневалась, что правильно поступила, дав согласие на это, и спрашивала себя, почему вообще это сделала.
