Тем временем Марсель выудил из пачки «Галуаз» сигарету и закурил ее.
— Знаете, если бы я делал то, что хотел мой отец, то я, как и он, теперь был бы маклером по недвижимости, и работал в его фирме, чтобы позднее возглавить ее, — он покачал головой. — Но мне это неинтересно. Я лучше буду продавать людям свои картины, чем чужие дома и земельные участки.
— Я вполне это могу понять, — сказала Кэрол. — Мои родители также не были в восторге от того, что я захотела изучать историю искусства. Для меня было совсем не так просто выстоять против них. Но определенную деловую жилку должен иметь и художник, если он хочет хорошо продавать свои работы.
— О, конечно, — согласился Марсель. — Но есть разница в том, хочешь ты продавать людям произведения искусства или недвижимость. Например, у меня есть определенное количество деловых связей и друзей, которые для меня организуют выставки, и так далее.
Она охотно поверила, что у такого мужчины, как он, в этом отношении не возникало никаких трудностей, если это были отношения с друзьями женского пола.
— Живы ли еще ваши родители? — спросила она после небольшого молчания.
Лицо Марселя стало печальным.
— Мой отец — да. Но моя мать умерла более пятнадцати лет тому назад от рака. Мне тогда было как раз шестнадцать. Ее жизнью была живопись. — Его лицо внезапно стало жестким. — Однако мой отец так же мало понимал ее, как и меня. Мама просто засохла рядом с ним. Когда она умерла, мне понадобились годы, чтобы прийти в себя после ее смерти.
— Извините, — сказала Кэрол тихо, — я не должна была об этом спрашивать.
Марсель пожал ее руку через стол.
— Вам не нужно извиняться, Кэрол. Вы не могли этого знать.
Его прикосновение снова воспламенило ее. Она искала слова, чтобы что-то сказать, но в этот момент ей совершенно ничего не приходило в голову. Поэтому она испытала нечто большее, чем облегчение, когда он отпустил ее руку и встал.
— Вы согласны, если мы начнем работать прямо сейчас, Кэрол? — спросил он. — Я хотел бы еще использовать дневной свет.
— Само собой разумеется, Марсель. — Она тоже встала и последовала за ним в мастерскую, которая находилась рядом.
Марсель подвинул ей стул и попросил сесть. Она наблюдала за ним, когда он прикреплял на мольберт новый лист бумаги для рисунка. Под облегающей тело рубашкой играли мускулы, и каждое его движение выдавало упругость и эластичность мышц. Он и в самом деле очаровывающий мужчина, — констатировала она для себя в очередной раз. Очаровывающий мужчина с непривычно сильной энергией, которую он излучал.
