А потом выехали в Краснодон на съемки. Это огромный этап в моей жизни. Актеров селили в домах их героев, еще были живы родители молодогвардейцев, еще не стерлись из памяти все ужасы недавней трагедии. У меня до сих пор такое впечатление, что мы не снимались, а буквально прожили эти жизни.
- Сталинские премии дали пятерым исполнителям, в том числе и вам, хотя ваша героиня не была главным действующим лицом романа и фильма. Как так получилось?
- Благодаря Александру Фадееву. Он сказал, что я сыграла больше, чем было написано в романе. То, чему в свое время меня научил Протазанов. Я сыграла любовь к Сергею Тюленину, так как нужно было создавать характер, нужно было чем-то оправдывать присутствие моей героини на экране. То я с него кепку за столом сниму, то еще какую-нибудь житейскую мелочь придумаю. Я предложила даже целый эпизод: когда Тюленин развешивал советские флаги, я заявила, что Валя Борц должна быть с ним. И Герасимов с этим согласился.
- А сама героиня как отнеслась к вашим выдумкам?
- Я ей очень признательна: она не сопротивлялась моим предложениям, не спорила. Прекрасно понимала, что для фильма так будет лучше. Но была очень недовольна мать Сергея Тюленина, она была настроена против Борц. У нее вообще были свои взгляды, свои непререкаемые понятия о жизни, о традициях, о быте. Например, на спектакле она вдруг выкрикнула: "А что это мой Сережка по сцене все время босой ходит?! У него всегда ботиночки хорошие были!"
Рецензии на фильм вышли очень хорошие, хвалили нас с Гурзо и Инну Макарову. Ругали Нонну Мордюкову и Володю Иванова. Писали, что Кошевой на экране истеричен, а Ульяна Громова в романе более лирична и женственна, нежели получилась в фильме.
- После "Молодой гвардии" вы стали беспрерывно сниматься, причем в самых разных по жанру картинах.
- Да, и первой работой стала роль у Александра Довженко в фильме "Прощай, Америка!" Я играла американку, секретаршу Сесилию Вонг. Но неожиданно Сталин запретил сразу шестнадцать фильмов, и наша работа легла на полку. К тому времени мы сняли семьдесят пять процентов картины. Вскоре Довженко умер, и долгие годы никто об этой работе даже не говорил.
- С Довженко было тяжело работать?
- Нет, к актерам он был очень расположен и прекрасно подыгрывал. Особенно на крупных планах. Он ложился под камеру и так играл своим лицом, так сопереживал, что ты забывал не только об отсутствии партнера по сцене, но даже о самой камере. Он был очень скромный и хороший человек, безумно любящий космос. В перерывах всегда рассказывал о звездах, планетах, астрономии.
