От супруги же, после нескольких лет полу-любви полу-дружбы Александр отдалился не без влияния дворцовых сплетен. Ходили упорные слухи о том, что дочь Елизаветы и Александры, принцесса Мария, на самом деле является дочерью ближайшего друга Александра, князя Адама Чарторыжского, с которым Елизавету свел сам же идеалист-супруг. Хотя единственным «веским» доводом незаконного происхождения принцессы Марии были ее темные волосы.
Великий князь Павел Петрович, присутствуя при крещении своей первой и пока единственной внучки, ядовито спросил у генеральши Ливен, воспитательницы его дочерей:
— Как может быть, чтобы у родителей-блондинов родилась дочь-брюнетка?
— Бог всемогущ, Ваше высочество, — только и нашлась многоопытная придворная дама.
Ответ, который Павла, естественно, не удовлетворил, да и тепла в отношении к невестке не прибавил. Окончательно же он возненавидел жену старшего сына после того, как узнал, что несостоявшийся супруг его старшей дочери, шведский король Густав, женится на родной сестре Елизаветы, принцессе Фредерике Баденской. Об этом своем решении Густав сам уведомил императора Павла, отправив ему письмо через посла. Тот передал письмо во время одного из балов, чем невольно расстроил веселье: Павел, прочитав послание шведского короля тут же, на балу, не мог скрыть своего гнева.
Как и его супруга, которая на следующий же день велела просить к себе великую княгиню Елизавету. Против своего обыкновения, Мария Федоровна держала в руках газету, которую, по-видимому, только что читала. Невестку она встретила с плохо скрытым бешенством:
— Это что значит? Шведский король женится на вашей сестре?
— В первый раз слышу, — мужественно отозвалась великая княгиня.
— Это напечатано в газетах!
— Я их не читала.
— Не может быть! Вы знали! Мать ваша назначает встречу шведскому королю в Саксонии и везет туда с собой вашу сестру.
— Мне писали, что мать моя собирается поехать в Саксонию для свидания с тетушкой. Другой ее цели я не знаю.
— Неправда! Не может этого быть! Это недостойный поступок по отношению ко мне с вашей стороны. Вы не откровенны со мной. По вашей милости лишь из газет я узнаю об обиде, которую наносят моей бедной Александрине. Это просто низко!
— Но, право, я не виновата.
Великая Княгиня Елизавета произнесла эти последние слова в сильном волнении и даже раздражении из-за сделанной ей свекровью неприятной сцены. В конце концов, она вовсе не была обязана докладывать свекрови о событиях в своей родной семье. Хотя императрица, по-видимому, придерживалась иного мнения.
