квартира – бывшая привратницкая, крохотная, но с отдельным входом. Как зайдешь с улицы в арку, увидишь дверь налево. – (Откуда отец знает об этой квартире, да еще в таких подробностях, Коля не рискнул поинтересоваться.) – Запасной ключ от неё спрятан за дверным косяком, сверху, ты его сразу отыщешь. Можешь в эту квартирку перенести свои книги безбоязненно – туда никто не въедет. А пломбы со входной двери просто сорвешь…
Если б отец Николая Скрябина узнал, чем занялся его сын, когда все улеглись спать, он, вероятно, пожалел бы и о своей сговорчивости и о том, что не указал Коле на дверь, едва тот появился на пороге его госдачи.
В на госдаче Колиного отца имелся, по тогдашнему обычаю, небольшой кинозал, куда привозили на просмотр только что вышедшие картины. И глубокой ночью Николай сидел в будке киномеханика, глядя сквозь окошечко в стене на полотнище экрана. Просматривал он ту самую пленку, из-за пропажи которой на Лубянке разгорелся такой сыр-бор.
Похищенный Колей фильм – точнее, часть фильма – не имел ничего общего с авиакатастрофой над Ходынским полем. Скрябин увидел на экране толпу бодрых граждан, вышагивавших на фоне огромной плотины, и понял, что пленка запечатлела открытие Беломорско-Балтийского канала – помпезное мероприятие, на котором присутствовали первые лица государства. Неясно было только, почему фрагмент документальной ленты о событиях двухлетней давности стал вдруг уликой для НКВД?
Просмотрев пленку один раз (и обнаружив на ней среди прочих высоких гостей и наркома Ягоду, и своего отца), Коля стал прокручивать ее вторично. Вот тут-то его и ждало открытие.
Время от времени то за спиной у Генриха Григорьевича (уже нацепившего на себя орден Ленина, врученный ему как созидателю чудо-канала), то за плечом у наркома, а то и вовсе рядом с ним появлялся рослый мужчина в форме НКВД со знаками различия комиссара госбезопасности 3-го ранга. Сколько бы раз ни мелькал он в кадре, с какого бы ракурса ни снимала его камера, лицо чекиста от этого не менялось. Точнее говоря, не менялось полное отсутствие этого лица, вместо которого пленка показывала лишь размытое, лишенное четкого контура пятно.
– Семенов, – прошептал Коля. – Теперь всё ясно. Она это обнаружила и по неосторожности сообщила ему… И Григорий Ильич, чтобы ее устранить, решил состряпать против неё дело.
Непонятно было только, почему для устранения одной-единственной женщины негодяю понадобилось организовывать авиакатастрофу? И каким образом ему удалось сделать так, что несчастный Благин уронил свой самолет на крыло «Горького»? А главное: как теперь вызволить Анну, доказать ее невиновность?
