— Спасибо, папа… спасибо, тетушка Минни. — Мэри вскочила и бросилась их целовать. Щеки ее пылали, на лоб упал выбившийся из прически локон, и она отбросила его назад с торжествующим видом. — Я знала, что все будет хорошо. А сейчас, тетушка, можно, я принесу Дэвиду немножко поесть?
— Принеси ему печенья и сыра. И захвати несколько вишневых кексов из свежей партии. Я знаю, он их любит. — Она бросила на Мори косой взгляд. — В прошлый раз шесть штук проглотил.
— И еще одно, папа, — с ангельским видом взмолилась Мэри. — Можно Дэйви остаться здесь на ночь? Пожалуйста. Я так давно его не видела.
— Ладно… но только на одну ночь. Завтра ему придется уехать, искать работу. — В голову маленького пекаря закралась какая-то мысль, и он сурово добавил: — А если ты рассчитываешь на прогулку сегодня вечером, то Уилли пойдет с вами.
Мэри заметалась между кухней и гостиной, выстроив перед Мори тарелочки с отборным угощением, но после всего пережитого в этот волшебный день кусок не лез ему в горло, аппетита почти не было. Когда он поужинал, она надела шляпку и пальто. Каждое ее движение казалось ему особым и значительным, дорогим, неповторимым, восхитительно женственным. Они вышли рука об руку и побрели в темноте вдоль городской стены, а Уилли крутился где-то рядом. Мальчик, взволнованный тем, как повернулись события, болтал не останавливаясь и забрасывал Мори всевозможными вопросами, а у того не хватало духу сказать, чтобы он не мешал им. Зато Мэри, терзаемая тем же желанием, оказалась сообразительнее.
— Уилли, дорогой, — мило произнесла она, когда они достигли конца дорожки, — я только что вспомнила, что забыла купить для тетушки на завтра мятных лепешек. Держи трехпенсовик. Сбегай в лавку Макеллара и купи лепешек на два пенса, а себе — шоколадный батончик. Вот молодец. А мы с Дэйви посидим здесь, пока ты не вернешься.
Когда Уилли умчался прочь, они скрылись в пустой беседке. Забившись в угол, куда не доставал ветер, они прижались друг к другу, и стук их сердец заглушал шум прибоя. На берег накатывали волны, по небу пролетала падающая звезда, но они этого не замечали. У Мэри были сухие и теплые губы, а невинность ее поцелуя, пусть даже пылкого и страстного, никогда прежде так его не трогала.
— Дэйви, дорогой, — прошептала она, прижимаясь щекой к его щеке. — Я так счастлива, что готова умереть. Во мне столько любви, что сердце вот-вот разорвется.
Несколько дней спустя состоялась церемония выпуска. Как только Мори сдал взятые напрокат шапочку и мантию, тут же начал искать подходящую работу. В лечебнице ему с ходу предложили два места на выбор. Но здесь платили жалкие гроши, к тому же он давным-давно мудро решил, что не пойдет изнурительной дорогой науки, дожидаясь продвижения. Были и другие вакансии, в основном от сельских врачей, которым требовался помощник, но такую перспективу он отмел сразу, хорошо понимая, что деревенские эскулапы не станут искать среди выпускников, сдавших с отличием, — им требовались молодые здоровяки, которые едят что угодно, не обременены женой и готовы в любое время дня и ночи выезжать на роды. Нет, такое место для него не годилось, он также ни за что не согласился бы ни на какую временную должность, как то: замещающий врач, работа в благотворительном медпункте, разовый контракт с одной из мореходных компаний, — все было отвергнуто. Ради себя и Мэри он должен был найти место получше. Он внимательно просматривал колонки «Ланцета»
