— Ты часто здесь бываешь?
Карина поправила волосы и осмотрелась вокруг:
— Иногда. И не столько из-за музыки, сколько потому, что надо себя куда-то девать. Я женщина ночная, если хочешь знать.
— И что это значит?
— То и значит — мне нравится жить ночью. А тебе нет? И вообще я по призванию музыкант, а не инженер. До сих пор не понимаю, почему я стала инженером и почти каждый вечер ложусь спать рано. Люблю ром, дым, джаз — и жить полной жизнью.
— И марихуану?
Она улыбнулась, но взгляда не отвела:
— Полицейскому на такие вопросы не отвечают. Почему ты спросил это?
— Просто марихуана у меня сейчас из головы не идет. Я веду одно дело об убийстве женщины, и там не обошлось без марихуаны.
— Если все, что ты рассказал мне, — правда, то это страшно.
— Меня это тоже пугает. Разве может после всего этого случиться счастливый конец? Мне кажется, мальчик того заслуживает.
Карина сделала маленький глоток из своего стакана и, поколебавшись, взяла сигарету из пачки Конде. Потом закурила, не вдыхая в себя дыма. Со стороны барной стойки доносилось ритмичное шуршание льда в шейкере, которым орудовала умелая рука. Конде вдохнул теплый запах женского тела и невольно провел рукой по лбу, словно вытирая несуществующий пот.
— А ты не слишком торопишься?
— Лечу сломя голову. Но не могу остановиться.
— Полицейский… — произнесла она и улыбнулась с таким видом, будто само существование полицейских кажется ей невероятным. — Почему ты стал полицейским?
— Потому что полицейские тоже нужны человечеству.
— И тебе нравится это занятие?
Входную дверь оставляют открытой на несколько секунд, и желтоватый свет уличных фонарей рассеивает полумрак клуба.
— Иногда нравится, иногда нет. Зависит от моих расчетов с собственной совестью.
— Ты уже установил, что я за личность?
— Если верить моему профессиональному чутью и твоим внешним данным, ты — женщина.
— И все?
— А что еще? — спросил он и отпил рома, глядя на Карину, потому что никогда не уставал рассматривать ее, затем медленно протянул руку через влажную поверхность стола и сжал ее пальцы.
— Марио, мне кажется, у тебя сложилось обо мне ошибочное мнение.
— Вот как? Тогда почему бы тебе не признаться чистосердечно, кто ты такая, чтобы я знал, с кем встречаюсь?
— Я не умею рассказывать не то что истории, но даже свою биографию. Просто я… да, я просто женщина. Скажи, а как у тебя возникло желание стать писателем?
— Не знаю, наверное, в один прекрасный день я понял, что на свете нет ничего чудесней, чем сочинять рассказы, которые люди читают, зная, что написал их ты. Вероятно, во мне заговорило честолюбие, как думаешь? А позже, когда до меня дошло, что писать — занятие не простое, а почти святое и даже мученическое, я почувствовал, что должен стать писателем для себя и ради себя, что это моя потребность — ну, может, еще ради одной женщины и ради одного-двух друзей.
