Любка быстренько вымыла фужеры и вернулась в зал.
Манекенщик встретил ее улыбкой:
— Хорошо тут у вас — уютно. И книг много. Читать, наверное, любишь?
Зайкина мечтательно прикрыла глаза.
— Очень.
— Я тоже люблю. — Славка откупорил бутылку шампанского и стал разливать золотистый напиток в фужеры. — Жаль только, времени на книги не хватает. Ну, давай, Любаша, выпьем за мой диплом.
Зайкина села, пригубила шампанское. Напиток был терпким, душистым, сладким. Точно так же у нее было на душе.
— Куда же ты теперь?
Манекенщик скорчил недовольную гримасу.
— Распределили в областной городишко, самый захолустный в республике. Буду отрабатывать положенные после института два года.
Водя двумя пальцами вверх вниз по длинной ножке хрустального фужера, Зайкина с деланным безразличием спросила:
— Приезжать будешь?
— Очень редко. Не люблю ни поезда, ни автобусы. Вот была бы своя машина…
Славка, опрокинув еще пару фужеров, слегка захмелел. Близость Любки не давала покоя. Он снова, как в тот день на вечеринке, почувствовал непреодолимую тягу к ее телу — по-девичьи упругому, знойному, пахнущему чем-то домашним, вкусным. Манекенщик жадно оглядел округлые плечи девушки, ее высокую грудь, грациозную талию, угадывающуюся под халатиком приятную полноту ног… Задержал дыхание, потом вдруг подался вперед. Любка выгнулась, уклоняясь от поцелуя, но Манекенщик обхватил ее за плечи вместе с косой, властно притянул к себе и припал ртом к ее неподатливым, еще непривычным к поцелуям губам. Глаза у Зайкиной стали куда-то уходить, закрываться. Славка наложил руку на горячее круглое колено, двинул кверху… Любка вдруг отстранилась.
— Погоди, я двери закрою. — Встала, как сомнамбула, пошла к коридору, на ходу задергивая на окнах занавески.
Когда она заперла дверь и вернулась, Славка стоял посреди комнаты. Манекенщик обнял ее, опрокинул на диван и стал жаркими поцелуями осыпать лицо, шею, грудь. Любка ждала этой минуты, ждала все два месяца, с той самой ночи, когда впервые испытала близость с мужчиной и ей почудилось, будто рушится потолок. Она не противилась, хотела, нет — жаждала еще раз испытать эту близость, отталкивающую в своем бесстыдстве и притягательную в необычности, страсти — близость, от которой плохо спала по ночам, томилась, переворачивалась с боку на бок, вздыхала… Может, покой вернется?..
Под напором ласк Любка сомлела.
— Не торопись! — прошептала она, медленно раздвигая ноги. — У нас еще уйма времени.
