- Слушаюсь, боярин-князь! Только… нелёгкое это дело… и от спешки скорее ещё больше вреда будет… - подьячий, хоть и стоял перед сидящим вельможей, умудрился посмотреть на него снизу вверх.
- А тебя никто и не гонит. Пока. Но и не тяни. Когда надумаешь, мне скажешь, сам ничего не предпринимай. Прав ты… сомнительное дело, нелегкое.
Иванов молча склонился в поясном поклоне.
- Что о третьем колдуне собрал? Приличное имя у него есть?
- Как не быть? При крещении наречен Ефимием. Происхождения знатного, из Кантемиров…
- Что, из тех самых?
- Да, боярин-князь, внук казнённого султаном в позапрошлом годе силистрийского паши, лютого ворога христианской веры.
- Да… не в деда внук пошёл. А с чего имя такое, что и выговорить-то противно?
- Осмелюсь возразить. Хоть внук и христианство принял, пошёл он не в никому не ведомого отца, а именно в деда. Его и прозвали так срамно за любовь к шуткам, от которых на людей медвежья болезнь нападает.
- Неужто прям-таки…
- Да, боярин-князь. Именно в свои шаровары и обделываются. И не детишки малые. Казаки, татарва, турки… в том числе и знаменитые разбышаки. А их испугать - нелегкое дело. Сами кого хочешь до родимчика доведут.
- Как же его за такое насмерть не убили? - не смог скрыть удивления Черкасский.
- Били, боярин-князь, били смертным боем, и не раз или два. Только он поваляется немного, отойдёт от побоев и опять за старое принимается.
- С нечистой силой тоже знается?
- Хм… эээ… и не знаю, как сказать.
- Вот что знаешь, то и говори.
- Хм… сказывают, что она с ним не желает теперь знаться. Совсем.
Боярин помолчал, переваривая услышанное, однако, хоть был недюжинного ума, с этой задачей не справился.
- А ну-ка подобнее, почему это слуги врага рода человеческого не хотят знаться с грешником? Он ведь грешник?
- Ясно дело, грешник. А знать его не хотят, потому что боятся. Он, якобы, и над одним из помощников Врага рода человеческого успел пошутить. Да так, что они теперь его и на сковородке или в котле видеть не желают. Опасаются, что он и оттуда что-нибудь отчебучит.
Князь широко улыбнулся и помотал головой.
- Господи ты, Боже мой! И чего только люди не напридумывают. Это что же, он теперь в рай пойдёт, когда преставится?
- Кх… сказывают, что и апостол Пётр на него сильно обиделся.
Боярин коротко хохотнул.
- Насмешил. Значит, пребывать ему теперь в земной юдоли до самого Страшного суда, как вечному жиду?
Иванов пожал плечами.
- Се мне неведомо. На всё Божья воля.
