«Русь выступила носительницей переосвоенной византийской духовной матрицы, которая уже более-менее однозначно определена даже в Евангелии: „Пред ликом Господним несть еллина и несть иудея“. То бишь Византийская империя была изначально интернациональным, полинациональным или космополитическим „христианским“ государством, вместо национальной идеи в его матрице — „знаковое слияние“…
Русь наследовала византийскую матрицу… Русь, а потом Россия осознавали себя не „национальным“ государством, а государством „православным“, то есть тем, в котором всегда найдётся место „братьям по вере других народов“. Так и первоначальная борьба против татарско-монгольских захватчиков (а там ведь тоже было море языков, племён и народов) заканчивалась после принятия „врагом“ православия <…> При Иване Грозном начинается „расширение византийской матрицы“: русские учатся веротерпимости (точнее — сохраняют способность к веротерпимости. — С. К.) в том плане, что, мол, „если на ваших землях нет притеснения православной вере, то нет и вам притеснения за веру“.
Это ГРОМАДНЫЙ шаг, который византийская мыслительная матрица совершить не смогла… Россия из „государства православных“ становится <…> „государством для православных и их друзей“. А в XVIII — первой трети XIX века, после расширения территории Российской империи на Кавказ, Среднюю Азию, Польшу, Прибалтику, Финляндию, Украину (некорректное включение, поскольку Украина — момент абсолютно отдельный. — С. К.) и Беларусь, — <…> вообще государством „воинствующей веротерпимости“».
Последнее выражение — «воинствующая веротерпимость» — выглядит особенно неплохо. Оно весьма точно отражает суть русской натуры! С одной стороны, веротерпимость подразумевает, казалось бы, не воинственность, а, напротив, склонность к компромиссу. С другой стороны — прочно лишь то Добро, которое имеет кулаки для отпора Злу. Поэтому воинствующая веротерпимость — это активное отрицание нетерпимости. Иными словами, это высшая форма терпимости.
* * *
КОНЕЧНО, не на одном религиозном факторе была основана Русская Вселенная. Но сам этот фактор в Русской Вселенной имел отличное от других стран значение. Идея равноправия людей перед Богом ещё до принятия русскими славянами христианства глубоко укоренилась в русской душе в виде принципа равноправия людей перед Судьбой и Природой. Недаром античные авторы раз за разом отмечали, что славяне не обращают пленников в рабов, а включают их в свою общину, но только в том случае, если сами пленники делают такой выбор. В русских славянах в силу ряда причин никогда не были сильны настроения национальной обособленности, не говоря уже о национальной спеси…
