Да-да, зомби ведь не чувствуют боли, будь то удар лопатой или магическим хлыстом. Поэтому сильно потрепанный, слегка подгорелый, но крайне довольный собой «мертвец», пройдя сквозь град охранных чар, сейчас с любопытством ребенка пытался вскрыть прозрачный футляр, под которым цвела аквамариновая роза.
— Ууубью — взвыла раненым зверем фея и со всей дури долбанула недруга по голове ребром лопаты.
— Любимая? — обернулся тот, озадаченно почесывая расколотый надвое череп.
— Ум, — громко сглотнула девушка, глядя на него огромными от ужаса глазами. Близость прежнего герцога вызывала отвращение, а нынешнего — вводила ее в шок. — Я… э… я нечаянно, — проблеяла она, готовясь к низкому старту, но тут «мертвец» разломал-таки несчастный футляр и, выдрав розу из горшка, оторвал ее и от стебля.
— Цвэточек? — мурлыкнул он, протягивая ей одинокий бутон.
Пару секунд девушка молча смотрела на уничтоженный шедевр, не делая попыток к нему прикоснуться, затем медленно подняла взгляд на зомби и, швырнув в разбитое окно «оружие», не оправдавшее надежд, зашипела так проникновенно, что несчастный кавалер невольно отшатнулся. Черные глаза ее затянула алая пелена гнева, по белокурым волосам побежали магические разряды, а с хищно скрюченных пальцев в сторону обескураженного «покойника» полетели белые искры. Белые, а потом голубые, и снова белые, и опять голубые… Магия смерти, чередовалась с магией жизни, в то время как доведенная до «точки кипения» волшебница шептала с детства заученные слова заклятья.
* * *
Откинув в сторону несколько крупных обломков разрушенной до основания теплицы, Нир помог бледной, как снег, девушке подняться на ноги и, бережно стряхнув с нее стеклянную пыль, вежливо поинтересовался:
— Что вы с ним на этот раз сотворили, Госпожа?
— Не знаю, — честно призналась Аделаида, с недоверием и опаской разглядывая дело рук своих.
— А что пытались сотворить? — снисходительно улыбнувшись, поинтересовался слуга.
— Упокоить, — ответила фея и неуверенно добавила: — Кажется.
— Ну, в принципе, упокоили, — задумчиво проведя рукой по причудливо изогнутому стволу дерева, стоящего на месте теплицы, сказал темный. — Опознать в этом растении человека не удастся даже магам-следопытам, которые по отпечаткам ауры ищут пропавших без вести.
— Я превратила герцога… в дерево? — прошептала фея, со смешанным чувством разглядывая россыпь аквамариновых бутонов на темно-зеленой кроне своего творения.
— В единственное и неповторимое дерево, — поправил ее мужчина. — Полагаю, Вам будет, что выставить на фестивале светлых искусств. И это что-то гораздо лучше одинокой розы в глиняном горшке.
