Увы! Ни этих радостей, ни этих разочарований не дала бедняге его последняя книга. Печальное это было зрелище — безжизненная, тяжелая голова, покоившаяся на подушке, и тут же рядом свежая книга, которая завтра появится на витринах, услышит уличный шум, войдет в жизнь города. Прохожие машинально прочтут заглавие, сохранят его в памяти, в глубине глаз вместе с именем автора, тем самым именем, которое занесено в мэрии на страницу смертей и так радостно выделяется на светлой обложке. Казалось, загадка души и тела вся целиком заключена здесь, в этом недвижном трупе, который будет предан земле, забыт, и в этой книге, которая отделилась от него, словно осязаемая, живая и, быть может, бессмертная душа…
— Он обещал мне экземпляр… — произнес рядом со мной чей-то плаксивый голос. Я обернулся и увидел поблескивавшие из-под золотых очков живые, зоркие глазки, хорошо знакомые мне, как, впрочем, и всем вам, друзья-писатели. Это так называемый любитель книг. Это он, когда появляется заметка о предстоящем выходе в свет вашего произведения, незамедлительно звонит у вашей двери — двукратный звонок, робкий и в то же время настойчивый, как и он сам. Он входит с улыбкой, низко кланяясь, юлит вокруг вас, называет вас «дорогим учителем» и не уйдет, пока не получит вашей последней книги. Он просит только последнюю. Все остальные у него имеются; ему не хватает только этой одной. Разве мыслимо ему отказать? Он приходит как раз вовремя. Он так умеет застать вас врасплох, в том блаженном состоянии, о котором мы говорили, когда автор расточает надписи, посвящения! Страшный маленький человечек, которого ничто не в силах отпугнуть — ни запертые двери, ни ледяной прием, ни ветер, ни дождь, ни расстояние! Утром его встречаешь на улице де ла Помп, где он робко стучится в невзрачную дверь патриарха Пасси,[14] вечером он возвращается из Марли с новой драмой Сарду[15] под мышкой. Вечно в бегах, вечно выпрашивая, он заполняет свою жизнь бездельем, а свою библиотеку — книгами, которые ему ничего не стоят.
Наверно, страсть к книгам необычайно сильна в нем, если она привела его сюда, к смертному одру писателя.
— Ну и берите ваш экземпляр! — сказал я с раздражением.
Он не взял книгу — он судорожно схватил ее. Потом, засунув в карман добычу, продолжал стоять неподвижно, не говоря ни слова, склонив голову набок, с растроганным видом протирая очки… Чего он ждал? Что его удерживало? Не чувство ли стыда? Быть может, ему неловко было уйти сразу, словно он пришел только ради книги?
