Николас, молча, привлек ее к себе, и она прижалась к нему, обняв за плечи. Они долго стояли так, обнявшись. Спокойная сила Николаса умиротворяла Джессику. Ей казалось, что теперь у нее уже никогда не будет ничего плохого, потому что теперь у нее есть Николас.
Он легонько коснулся губами ее виска.
— Я люблю тебя.
Джессику бил озноб. И когда Николас склонился к ее губам, она едва не отшатнулась. То, что он ей предлагал, — это было слишком серьезно, настолько серьезно, что Джессика боялась принять этот бесценный дар. Но потом страх прошел. Она закрыла глаза и полностью отдалась во власть его губ и рук. Это было одно из тех восхитительных мгновений, которое хочется продлевать бесконечно. Когда хочется, чтобы это мгновение остановилось и больше не было ничего — только эта щемящая радость и полнота жизни.
Она и сама не заметила, как они оказались в постели — совершенно раздетые. Но на этот раз жадная, неутолимая страсть прошлой ночи сменилась нежным и бережным действом, когда они ублажали друг друга неторопливо, смакуя каждую ласку и поцелуй.
Джессика смотрела на Николаса и не могла наглядеться. Она уже поняла, что не хочет терять этого человека. Что бы ни было между ними — страсть, влечение, любовь — она хотела, чтобы это продолжалось.
Николас почувствовал перемену в ее настроении, почувствовал, что в ней уже нет той настороженной напряженности, которая была поначалу. Теперь ему надо было лишь закрепить это достижение, ободрить Джессику, показать ей, что ему можно довериться.
Она закрыла глаза. Это было божественно — принимать дар его тела и дарить ему себя. Получать наслаждение и ублажать самой. Она даже не знала, что ей нравится больше: исходить сладкой истомой под ласками Николаса или самой ласкать его и видеть, что ее ласки возносят его до вершин блаженства. Каждый раз, когда они были вместе, Джессику не покидало чувство, что она отдает этому человеку какую-то частичку себя.
Потом они задремали, а проснувшись, снова занялись любовью — на зыбкой грани между явью и сном.
— В субботу у меня выставка в Буффало, — прошептал Николас, когда они лежали, уже умиротворенные, друг у друга в объятиях. — Давай, ты отменишь все свои планы и поедешь на выходные со мной? Мы можем вылететь уже завтра и провести день в Ниагара-Фолсе.
Джессика не могла устоять перед искушением немного его подразнить.
— Я подумаю над твоим предложением.
— А чего тут думать? — искренне поразился Николас.
— Выставка — это здорово. Я увижу твои картины. И посмотрю на тебя в роли художника. — Джессика мечтательно закатила глаза. — И север страны у меня связан с милыми детскими воспоминаниями.
