Трудоспособности и упорства ей было не занимать. Она умела организовать свою работу и к любому заданию подходила со всей ответственностью. В «Перфект интерьер» ее ценили и уважали. И вполне достойно оплачивали ее труд.
Естественно, она не собиралась останавливаться на достигнутом. В ее планы входило дальнейшее продвижение по карьерной лестнице.
Перспектива стать матерью-одиночкой, лишь укрепляла в ней желание добиться в жизни большего. Ведь могли другие женщины самостоятельно воспитывать детей и в то же время блистать, как профессионалы!
Чем я хуже? — думала Кристина. В конце концов, на свете существуют детские сады, няни! Я со всем справлюсь! Я должна.
Она все еще разбиралась с бумагами, когда вернулся Норман.
Приблизившись, он сел за стол с ней рядом.
— Устала?
Она могла и не отвечать на его вопрос. Круги под глазами и покрасневшие белки красноречиво говорили о том, что ей крайне необходим хороший отдых.
— Мой рабочий день еще не закончен.
Кристина не отрывала глаз от документов.
Раньше он, ни о чем, не спрашивая, подхватил бы ее на руки и унес в кровать. Она, конечно, начала б сопротивляться, но сопротивления эти были бы прерваны страстным поцелуем.
Сейчас же он просто протянул руку и осторожно вытащил шпильку из ее волос, поднятых на затылок. Две рыжие пряди скользнули вниз, на нежную шею. Это незамысловатое занятие почему-то всегда его забавляло.
Кристина нахмурилась.
— Перестань, Норман. Ты мешаешь мне работать.
— Тебе следует хорошенько отдохнуть, — ответил он. — Уже поздно. Пойдем спать.
Спать с тобой? — мелькнуло в ее голове. Нет уж!
Он окинул беглым взглядом ее грудь, скрытую тонкой тканью халата. Самую замечательную грудь на свете.
Ему ясно представилось, как она тяжелеет от его ласк, как набухают соски под его губами.
— Я собираюсь сделать еще кое-что, — ответила Кристина. — Это займет минут двадцать, не больше.
— Хорошо. Я пока приму душ, — сказал Норман и направился в спальню.
А если просидеть здесь дольше двадцати минут? — размышляла Кристина. Забеспокоится ли он?
Ей ужасно этого хотелось. И не хотелось одновременно…
В половине двенадцатого, когда цифры и буквы уже раздваивались перед глазами, она собрала бумаги и поднялась в свою комнату. За все это время Норман ни разу больше не появился в гостиной.
От усталости у нее подкашивались ноги. Но ее это даже радовало: в таких случаях сон глубокий и нет сновидений.
Заснуть и впрямь удалось очень быстро.
Когда через полчаса дверь в комнате для гостей отворилась, она ничего не услышала. Не потревожил ее и свет, проникший из коридора.
