Поцелуй был бережным, почти робким, и Дорис чуть не зарыдала от внезапной жалости к себе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой потерянной и одинокой, никогда в жизни так отчаянно не нуждалась в присутствии другого человека.
Рикардо поднял глаза, и Дорис глядела в эти два бездонных черных омута с такой мольбой, слово ждала от него какого‑то чуда.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
— Я… Я боюсь оставаться одна… — прошептала она с дрожью в голосе и смахнула слезинку со щеки. — Не обращай внимания. Это так, минутная слабость.
— Т‑с‑с! — прошептал он, прижимая палец к ее губам — Я подогрею молока с бренди, а ты посиди и успокойся. И ничего не бойся.
Чувствуя, как комок слез застрял в горле, Дорис беззвучно кивнула. Сквозь радужную пелену слез она увидела, как Рикардо выходит из комнаты. Господи, до чего же она устала! Надо прикорнуть — на пять минут, не больше…
Когда Рикардо вернулся в гостиную, она спала на диване, свернувшись калачиком, как маленький ребенок, который не дождался возвращения родителей. Рикардо чуть улыбнулся, тронутый этим зрелищем. Осторожно, чтобы не потревожить ее сон, он подхватил Дорис на руки и понес в спальню. Она чуть шевельнулась, что‑то пробормотала, но не проснулась даже тогда, когда он снимал с нее верхнюю одежду и накрывал одеялом. Задумчиво постояв с минуту возле ее постели, он прошел в ванную комнату, принял душ и погасил в доме свет — кроме светильника с гостиной.
Дорис кружилась в хороводе сумбурных снов и не сразу поняла, что является источником тепла и силы, рождающих в ней непривычное за последнее время ощущение безопасности. Лишь почувствовав — даже не услышав — мощное и ровное биение сердца возле самого своего уха, она осознала, что лежит, плотно прижавшись к мужскому телу, в то время как ее рука покоится на боку мужчины, а его большая рука по‑хозяйски обнимает ее бедро.
— Ага, проснулась! Сделать вид, что она спит?
— И не пытайся! — прочитал ее мысли Рикардо. — У тебя пульс с шестидесяти подскочил до ста.
Дорис распахнула веки и пошевелила пересохшими от волнения губами.
— Что ты здесь делаешь? — Голос ее был тихим, но глаза смотрели с суровой непреклонностью.
В слабом свете утренней зари она различила улыбку на его губах.
— Жду, пока ты проснешься.
У Дорис кровь отхлынула от лица от страшного подозрения. Неужели?.. Исключено, она бы обязательно проснулась!
— И ты могла подумать, что я приду к тебе, как вор?
Господи, он что, мысли ее читает? Кровь прилила к щекам Дорис, и ресницы затрепетали.
