— Ты выглядишь такой недоступной. Одного взгляда на тебя хватит, чтобы они устыдились своих предположений, — с усмешкой заметил он, галантно подавая руку.
Остаток вечера они свободно переходили от одной группы гостей к другой, вели непринужденную светскую беседу, смеялись и никому в голову не могло прийти, что Дорис пребывает в полном смятении чувств.
Интересно, подумала она мрачно, все эти люди выглядят такими цветущими и благополучными. Неужели все это лишь видимость? Все эти улыбки, преувеличенно горячий интерес к собеседнику? Быть может, кого‑то ждет утром финансовый крах, кого‑то бросает муж или любовница, а они из кожи лезут вон, чтобы поддержать реноме счастливчика и оптимиста.
Когда они возвращались обратно, Рикардо включил стереосистему, так что можно было немного помолчать. Но когда они вышли из машины, он поймал ее в объятия и поцеловал.
Потерплю. Скорее отстанет, подумала Дорис, но когда поцелуй стал слишком уж затяжным, она спохватилась и попыталась вырваться. Когда это не получилось, обеими руками она толкнула Рикардо в грудь.
— Ну пожалуйста! — еле слышно прошипела она.
— Ты приглашаешь меня к себе?
— Нет… Ни в коем случае… — Устало сказала она, прижав ладони к вискам.
— Хорошо! Только не забудь: завтра вечером у нас ужин, — ответил он, садясь за руль.
Дорис вздрогнула: опять какой‑то званый вечер?
— А если у меня другие планы?
— Придется отменить, — безжалостно ответил он.
— А если я не хочу отменять? — все еще пыталась она сопротивляться.
— Все равно отмени. Я приеду в семь.
— Ты когда‑нибудь заранее ставишь своих партнерш в известность о своих планах?
Лицо Рикардо расплылось в ухмылке.
— Они во всем угождали мне — и имели на то основание.
Намек был совершенно прозрачный, и Дорис не знала, куда спрятать взгляд.
— Конечно, — мстительно сказала она. — Ты богат, гоняешь на дорогом автомобиле, шикарно одеваешься, да к тому же красив как падший ангел. Но поверь: ты можешь быть лысым, уродливым, неряшливо одетым и старым, и эти же самые женщины будут снова и снова тебе угождать… Вернее, твоему тугому кошельку.
Рикардо задумчиво почесал затылок.
— Если это комплимент, то он в равной степени относится и к тебе, — точнее, к твоему кошельку и кошельку твоего отца.
Дорис промолчала. Она снова оказалась в нокауте.
— Что‑то мы сегодня чересчур много шумим, — с деланным смехом произнесла она.
— Наоборот, мы сегодня деловые, как никогда. Мы уже выяснили, что не гоняемся за чужими кошельками, остается лишь выяснить — а чего же мы, собственно, хотим… Спокойной ночи, дорогая. Я посижу в машине и уеду, как только у тебя в окне загорится свет.
