В мерцающем свете свечей глаза и волосы Винни казались еще темнее, а улыбка — теплее. Сердце Норин переполнялось нежностью всякий раз, когда он смотрел на нее.
Внезапно Норин ощутила прилив страха. Все это представлялось ей милой игрой, а сам Винни — забавником, беззаботным и веселым знакомым, отношения с которым она намеревалась поддерживать лишь до тех пор, пока не найдет серьезного мужчину. Но теперь отношения с этим весельчаком казались ей вовсе не шуточными...
— Кто хочет десерт и кофе? — спросила Норин и встала, испытывая потребность размяться и отвлечься от смущающих ее предчувствий.
— Я! — откликнулся Чарли, любовно глядя на Эмили.
— Мне только кофе! — сказала соседка.
— И мне тоже, сладости я отведаю попозже, — лукаво блеснул глазами Винни.
За кофе он рассказал несколько забавных случаев из своей адвокатской практики. Все остались довольны как десертом, так и его шутками.
— Скажите, Винни, почему вы сменили профессию? — задала миссис Уинстон вопрос, вертевшийся у Норин на языке.
Винни пожал плечами и потупился. Ответил он не сразу.
— Мне требовалось изменить обстановку и образ жизни. Можно сказать, что я выгорел изнутри и жаждал чего-то нового, какой-то свежей струи. Но должен признаться, что в последнее время, особенно когда чищу до блеска нашу Красную Толстуху, я частенько вспоминаю о своей кабинетной работе.
— Красная Толстуха здесь ни при чем, — прокашлявшись, вставил Чарли. — Работа как работа. Нужно только привыкнуть.
— Сердце подсказывает мне, что я буду иметь возможность довести свои навыки до совершенства, — взглянув Чарли в глаза, сказал Винни.
— Вы неисправимый упрямец, Пасторелли! — от души расхохотался Чарли.
— А мне кажется, что в этом вы с ним очень похожи, — приторным голоском заметила Эмили.
Последовал общий взрыв смеха;
— Может быть, перейдем в гостиную? — предложила хозяйка дома. — Я к вам присоединюсь через минуту. — Она принялась убирать со стола грязную посуду.
— Пусть мужчины от нас немного отдохнут, — сказала Эмили. — А мы, женщины, займемся привычным делом.
Выпроводив Чарли и Винни из кухни-столовой, Эмили и Норин стали переносить в раковину тарелки, ножи и вилки.
— Все было просто прекрасно! — с улыбкой воскликнула Норин. — Я не припоминаю, когда папа в последний раз так смеялся.
— Он славный человек. — Эмили порозовела.
— Он вам симпатичен, да? — спросила Норин.
Щеки соседки стали пунцовыми.
— Твой отец мне всегда нравился. — Она прикрыла щеки ладонями. — Посмотри на меня, Норин! Я смущаюсь, как школьница.
