— Э, Пикассо моего возраста, а уже знаменит как черт. И Вламинк… Их выставляют, покупают… — Амедео углем рисовал ее вполне реалистический портрет в стиле Ренуара. — Я умею рисовать и писать красками не хуже Рафаэля. Только у меня совсем другие идеи. Я вижу другое… Всегда воображал тебя — бродил, искал, искал:
Мне душу странное измучило виденье,
Мне снится женщина, безвестна и мила,
Всегда одна и та ж и в вечном измененье,
О, как она меня глубоко поняла…
Все, все открыто ей… Обманы, подозренья,
И тайна сердца ей, лишь ей, увы! светла.
Чтоб освежить слезой мне влажный жар чела,
Она горячие рождает испаренья…
— Это Верлен! — я тоже помню. — Анна подхватила:
Брюнетка? русая? Не знаю, а волос
Я ль не ласкал ее? А имя? В нем слилось
Со звучным нежное, цветущее с отцветшим;
Взор, как у статуи, и нем, и углублен,
И без вибрации спокоен, утомлен.
Такой бы голос шел к теням, от нас ушедшим.
Захохотав, они обнялись, связанные теперь и Верленом. В цветастой линялой занавеске билась оса.
— Она охотится за нашей черешней! — спохватился Амедео.
— Нет, за мной! Осы меня любят. Половину лета ходила с заплывшим глазом.
— Я уничтожу эту убийцу красоты! — Амедео вскочил, выгнал осу и вдруг огорчился: — Только сейчас понял: ты должна быть неподражаема с раздутым глазом или щекой! Понимаешь — совершенная красота не имеет индивидуальности. Она — как пресная вода из кувшина. Мне нужна натурщица с перекошенным лицом!
— С такими фантазиями ты далеко пойдешь, Амадей. Ты вовсе не похож на неудачника! Ты не против, что я зову тебя так — А-ма-дей?
— Все равно — любимец Бога. Я в самом деле удачник! Сумасшедший удачник! Ты — моя удача. Когда ты приедешь ко мне надолго, я покажу тебе Париж и Лувр — свой Лувр. Ты поймешь, почему твои, именно твои портреты будут висеть там.
Они лежали на продавленном тюфяке — голова Анны на его плече.
— Знаешь, чего я хочу? — хитро улыбнулся он.
— Конечно, знаю…
— Это всегда. А еще — хочу заглянуть в будущее, ну на чуть-чуть! Часто бормочу вот это:
Ты знаешь, мудрецы с издавних пор мечтали
(Хотя задача их разрешена едва ли)
На языке небес прочесть судьбу людей
И связь у каждого найти с звездой своей,
Насмешки злобные в ответ им раздавались,
Хоть часто те смешны бывали, кто смеялись!..
Но тайна страшная пленила разум мой…
— Верлен и я ответим тебе — дай ладонь… — Анна приподнялась, закинула за спину волосы. — Ты жутко, жутко талантлив… Нет — больше. Наверно — гений! И еще: ты существо из другого мира — не из богемного. Ты нежный, честный, в тебе нет краснобайства, зазнайства и злости по поводу запоздавшей славы.
