Немцы вообще много чего знают. Например, как оказать первую необходимую помощь
хомяку при зубной боли. Приобрести грызуна там — головняк, сравнимый с оформлением
субсидии по безработице здесь.
Наши купили хомячка. Полдня оформляли бумаги. Что-то среднее между паспортом, гарантийным талоном и инструкцией по эксплуатации: возраст, полное имя, особые приметы; как кормить, чем кормить, когда делать прививки, кому звонить в случае болезни левой
задней лапы, кому насчет правой передней; не мочить, в банке не держать, крышкой не
накрывать, феном не сушить, в микроволновке не разогревать; к огню не подносить; хоронить
в случае безвременной хомячиной кончины там-то. В финале покупатели подписывают
трогательную бумагу: «Обязуюсь любить, холить и лелеять. Точка».
Немцы — не бюрократы, скорее педанты, говорит сестра. Они долго не могли привыкнуть к
тому, что все ходит точно по расписанию. Графики маршрутов транспорта точны до маразма, в
смысле до секунд. Так и пишут: «Автобус прибывает в 16.40.30». И не дай бог ему прибыть в
16.40.50. Недовольные пассажиры тут же сообщат куда надо. На крайняк — везде
видеокамеры. Стукачество не зазорно. Павлик Морозов, сто пудов, был немецкого
происхождения.
Соседи — страшные люди. Заносить в дом дорогую вещь опасно. Если телевизор, по
мнению соседей, слишком дорогой для эмигранта, его лучше покупать и заносить в дом
ночью, пока они спят. Настучат. Социальные работники тут же примчатся: «А ну-ка, ну-ка, скок
стоит?!»
Наши, по неопытности, продают на родине дома и квартиры, вывозят нетрудовые доходы, покупают песцовые шубы и гуляют в них днем, при соседях. Потом долго возмущаются
несправедливостью немцев, которые пособие им урезают.
Если ты на «социале» — должен быть бедным. Это аксиома. Не обсуждается.
Соседи между собой почти не общаются. Только на предмет уборки подъезда. Когда мои
въезжали в квартиру, сразу же выбежала тетка-немка и сообщила: «Мы тут по графику
убираем, следующая неделя ваша». В уборке важно не просто убирать, а убирать громко.
Греметь ведрами, ронять швабры. Если тихо, непременно спросят: «Вы что — не убирали»? Для
них наше «Там и так чисто» — не аргумент. Немцы не то чтобы совсем не сорят, просто
убирают часто, как результат — у них маниакально чисто.
Заветная мечта эмигранта — работа. Работа — синоним слова «свобода». Работать круто.
Если русский у русского спрашивает, чем занимаешься, и тот неожиданно отвечает:
«Работаю!» — второй непременно восклицает: «Та ты шо!» (или «че» — в зависимости от
